Тайна
Генеалогическое древо семьи Файер
Деревня Шейдисайд
1900
Перо царапнуло бумагу. Опять высохло. Нора потянулась к чернильнице, но передумала и, зевнув, положила перо на стол.
Нужно отдохнуть хоть немного. Хоть минуточку.
Спину уже ломило, а рука затекла. Девушка лихорадочно писала всю ночь при свете единственной свечи.
Нора понимала, что должна закончить свой рассказ. Причем закончить до утра.
Она потрогала серебряный медальон, висевший на шее. Пальцы пробежали по металлическим когтям, державшим голубые камешки. Стоило только закрыть глаза, как память воскрешала бушующее пламя. Костер, в котором погибла Сюзанна Гуди в 1692 году. В течение двух столетий, минувших со дня ее смерти, творились сверхъестественные ужасы. И закончилось все это дьявольским огнем, поглотившим особняк Фиаров.
Глаза Норы наполнились слезами. «Даниель… мой Даниель…»
После того страшного пожара все превратилось в золу. Горько вздохнув, Нора обмакнула перо в чернильницу. Больше некогда отдыхать, нужно продолжать рассказ.
От работы ее оторвал какой-то шум. Девушка прислушалась.
Шаги. Кто-то идет сюда! Дрожащими руками Нора спрятала бумагу в чернильницу в ящик стола. «Этого никто не должен видеть, — подумала она. — Никто не должен прочесть рукопись, пока я не закончу. Надо описать еще так много ужасов. Так много ужасов…»
Затаив дыхание, Нора прислушалась. Шаги все приближались, приближались…
Часть первая
Деревня Массачусетс, 1737
Глава 1
«Деревня Уикхем».
Прочитав эту надпись на деревянном указателе, Джонатан Файер с облегчением вздохнул. Долгое путешествие в фургоне подходило к концу.
Мальчик посмотрел на своего отца, сидевшего рядом с ним на облучке. Лицо Эзры Файера выглядело измученным, однако черные глаза возбужденно горели. Он натянул поводья с новой силой, и рыжий конь зашагал быстрее по изрытой колеями ухабистой дороге.
— Вот мы и приехали, Джонатан, — сказал Эзра. — После стольких недель тряски в фургоне мы наконец-то достигли Уикхема. И Джордж Гуди пожалеет о том, что появился на свет.
— Пришла пора мести! — голос мужчины понизился почти до шепота. — И насколько же она будет сладкой!
Джонатан почувствовал, что его пробирает дрожь. Месть? За что?
«Никак не пойму, — думал он. — Кто такой Джордж Гуди? Я не знаю никого с такой фамилией. Никто из Гуди не причинил мне вреда. Зачем же мы тогда оставили свою ферму в Пенсильвании? Зачем ехали на восток в этой старой грязной развалюхе целых полтора месяца?»
Джонатан посмотрел в усталое лицо Эзры. «Папа говорит, что мы приехали сюда, чтобы отомстить Гуди. Он все делает ради мести. Порою мне кажется, что это свело его с ума».
Мальчику тут же стало стыдно за свои мысли. «Как мне могло прийти в голову такое? — упрекнул себя Джонатан. — Это же мой отец. Он не может свихнуться. И, конечно, мы пережили все мучения не напрасно. А как же иначе?»
— Я искал Гуди уже в пяти колониях, — рассуждал в это время Эзра. — И никого из них не нашел. Но теперь… — он приподнял шляпу и мускулистой рукой пригладил прямые черные волосы, — теперь я уверен. Знаю, что они здесь. Чую, что наконец-то напал на их след.
— Эзра, — донесся из задней части фургона голос жены. — Пожалуйста, придержи коня. Девочек укачало.
Муж неохотно ослабил поводья. Джонатан повернулся и оглядел внутренность фургона.
Его мать Джейн и двое сестричек, Абигайль и Рашель, с трудом умещались среди нагроможденного там семейного скарба: различной кухонной утвари, одежды, одеял, передававшейся по наследству Библии и небольшого запаса продовольствия.
— Мы уже почти приехали, мама, — сказал Джонатан тихо. Интересно, обрадуется она этому или нет?
— Ура! — закричала трехлетняя Рашель, хлопая в ладоши. Домотканое муслиновое платьице и выбивающиеся из-под чепчика светлые кудряшки делали ее похожей на ангелочка.
Джейн Файер только молча кивнула. Она вы глядела утомленной, вокруг глаз пролегли морщины. Женщина была одета в грубое льняное платье и белый чепчик.
— Выбраться из этого фургона будет настоящим счастьем, — заметила Абигайль, рыжая восьмилетняя девчонка с озорными голубыми глазами. На ней было льняное платье в синюю и белую полоску и белый чепчик с синими лентами. Она посмотрела на брата, который в свои двенадцать лет был для нее почти взрослым.
— Мама, неужели мы сегодня наконец-то остановимся? Неужели будем спать в постели?