Но сколько времени будет длиться заморозка? Вот в чем вопрос.
Мэллис тоже застыл – думаю, он никогда раньше не видел Нуля в действии, – но мгновенно пришел в себя и плавно заскользил в мою сторону. Я сунула руку под куртку, хватаясь за копье, но вспомнила, что говорил мне Бэрронс, точнее, чего он не говорил – способно ли копье убить вампира? Мэллис не был эльфом, так что я не могла позволить себе проткнуть или заморозить его, а потом посмотреть на результат. Если, по словам того же Бэрронса, на Мэллиса не подействует кол в сердце, так с какой стати подействует копье? Я вытащила руку из-под куртки. Я не собиралась показывать, что держу козырь в рукаве, пока у меня был выбор. Предположим, просто предположим, что мне удастся подобраться к Гроссмейстеру. И предположим, что я смогу использовать копье против него. После чего мне останется лишь надеяться на то, что я успею заморозить всех Невидимых и обогнать вампира. Звучит как план действий. Единственный, что пришел на ум.
Я поднялась на ноги и попятилась. Похоже, этого вампиру и было нужно. Я не отводила глаз от его желтого взгляда, а он заставлял меня пятиться в сторону дольмена, прямо к окружавшим его Невидимым Носорогам и кучке разнообразных монстров.
– Что там, Мэллис? – Хоть он стоял у меня за спиной и я не могла его видеть, но голос Гроссмейстера я не перепутала бы ни с чем. Он был богат обертонами, глубок и музыкален, как и у В'лейна.
– Я услышал шум за этими завалами, – ответил Мэллис. – Она Нуль, Гроссмейстер. Еще один.
Я ничего не могла с собой поделать. Я должна была узнать.
– Ты говоришь про Алину, не так ли? Еще один Нуль – это Алина Лейн? – Я не спрашивала, я обвиняла.
Странно застывшие лимонные глаза вампира нахмурились. Он обменялся долгим взглядом с тварью в красной мантии, что стояла за моей спиной.
– Что ты знаешь об Алине Лейн? – мягко спросил Гроссмейстер своим мелодичным голосом. В этом голосе было нечто большее, чем жизнь, – такой голос мог принадлежать лишь архангелу... павшему.
– Она была моей сестрой! – зарычала я, резко оборачиваясь. – И я собираюсь прикончить ублюдка, который убил ее. Что ты знаешь о ней?
Из-под кроваво-красного капюшона раздался смешок. Я сжала кулаки и прижала руки к бокам, чтобы не поддаться искушению и не вытащить копье, бросившись на фигуру в красном. Спокойствие, сказала я себе. Внимание. Я сомневалась, что у меня будет больше одного шанса.
– Я говорил тебе, что она придет, Мэллис, – сказал Гроссмейстер. – Мы используем ее для того, чтобы закончить начатое ее сестрой. – Он поднял руки, привлекая внимание всей группы монстров, затем указал им на меня. – Когда все встанет на свои места, я открою портал и выпущу всю тюрьму Невидимых в этот мир, как и обещал вам. Задержите ее. Она отправится с нами.
– Это было просто глупо, мисс Лейн, – заявил Бэрронс, сокрушенно покачав головой, как только приземлился возле меня и полы его плаща медленно опали. – Вы так хотели сообщить им, кем являетесь? Они и сами могли это выяснить, причем довольно быстро.
Я моргнула, остолбенев.
Думаю, Гроссмейстер, Мэллис и все остальные точно так же обалдели от столь внезапного вторжения, поскольку мы дружно уставились на Бэрронса, а потом синхронно посмотрели вверх. Я просто хотела увидеть, откуда, черт возьми, он взялся. Остальные, думаю, проверяли, нет ли там еще кого-нибудь. Должно быть, он прошел сюда по верхним стеллажам. По десятиметровым стеллажам. И никакой болтающейся веревки, по которой он мог спуститься, я нигде не заметила.
Когда я вновь опустила взгляд, главарь Невидимых откинул с лица капюшон и внимательно посмотрел на Бэрронса. Ему явно не нравилось то, что он видел.
Я со всхлипом втянула воздух, замерев.
С недоверием и удивлением я смотрела на бойфренда Алины, Гроссмейстера. Лидер Невидимых не был эльфом! Даже Бэрронс выглядел удивленным.
Гроссмейстер выплюнул приказ и повернулся, взмахнув мантией. Десятки Невидимых внезапно оказались совсем близко.
И все понеслось вскачь, я даже сейчас затрудняюсь распределить те события в хронологическом порядке. Как только подручные Гроссмейстера направились к нам, козел, использовавший и убивший мою сестру и собиравшийся проделать со мной то же самое, приказал взять меня живьем, и только живьем, и убить второго.
А потом меня окружили Невидимые и я больше не могла видеть Бэрронса. Где-то в отдалении я услышала заклинания, руны на бетонном полу вновь начали наливаться светом.
И я закрыла свое сознание для всего, кроме битвы.
Я сражалась за свою сестру, которая умерла в одиночестве на грязной аллее. Я сражалась за женщину, которую медленно убивал Серый Человек, пока я ела картошку фри, и за другую, которую он уничтожил несколько дней спустя, на что я смотрела в бессильном ужасе. Я сражалась за тех людей, которых убила Многоротая Тварь. Я сражалась за пустые человеческие оболочки, которые носятся на ветру над забытыми улицами между Коллинз-стрит и Ланкспур-лейн. Возможно, я сражалась даже за некоторых подручных О'Банниона. И я сражалась за двадцатидвухлетнюю молодую женщину, которая приехала в Дублин чертовски уверенной в себе и которая больше ничего о себе не знала, ни того, откуда она пришла, ни того, куда она направляется, ни того, об кого она только что сломала третий ноготь, покрытый лаком «Айсберри Пинк».
Наконечник копья стал карающей молнией в моей руке, я уклонялась, хлопала и колола. Я чувствовала, что превращаюсь во что-то совсем иное, и мне это нравилось. В один из моментов я заметила ошарашенное лицо Бэрронса, который смотрел на меня, и поняла, что, судя по выражению его лица, на меня стоило посмотреть. Я чувствовала себя тем, на что стоит посмотреть. Я превратилась в идеально отлаженную, хорошо смазанную машину, у которой было лишь одно предназначение: убивать эльфов. Хороших или плохих. Всех до единого.