Теперь все уставились на Джимми. Лицо у Ронни сделалось серьезным.
— Джимми, — сказал он, — а ты соображаешь!
— Второй Шимп, — одобрительно подхватил Билл.
— Да нет, просто это только что пришло мне в голову, — стал оправдываться Джимми.
— Ах, бросьте свои изысканности! — воскликнула Тапка. — Что нам делать с этими часами?
— А вон Шимп возвращается, спросим у него, — предложил Джимми.
Шимп, которого снова призвали пошевелить его великолепными мозгами, объявил свое решение:
— Подождите, пока он ляжет и заснет. А тогда тихонько войдите в спальню и поставьте часы на пол.
— Наш Шимп прав, как всегда, — обрадовался Джимми. — По моей команде все прячут часы, а потом спускаемся вниз, чтобы не возбуждать подозрений.
Бридж продолжался, но кое-какие перемены произошли. Теперь сэр Освальд играл в паре с женой и самым методичным образом отмечал все промахи, допущенные ею при разыгрывании каждой взятки. Леди Кут принимала упреки доброжелательно и с полным отсутствием интереса. Она каждый раз повторяла:
— Понимаю, дорогой. Спасибо, что сказал.
А Джеральд Уэйд время от времени обращался к Шимпу:
— Прекрасно сыграно, партнер, просто здорово!
Билл Эверсли и Ронни Деверукс занялись расчетами:
— Допустим, он отправится спать часов в двенадцать, сколько же мы ему дадим? Около часа?
Билл зевнул.
— Удивительное дело. Никогда не ложусь раньше трех ночи, это мое обычное время, а сегодня, раз я знаю, что придется сидеть дольше, готов все отдать, чтобы быть паинькой и отправиться в постель прямо сию минуту.
Все признались, что испытывают то же самое.
— Мария, дорогая, — раздраженный сэр Освальд слегка повысил голос. — Который раз говорю тебе: нельзя медлить, если не можешь решить, бить тебе или не бить. Ты же всем раскрываешь карты!
У леди Кут была прекрасная возможность ответить на эти слова, ведь сэр Освальд сидел в «болванах» и не имел права обсуждать игру. Но она не воспользовалась случаем. Вместо этого она мило улыбнулась, припала пышной грудью к столу и смело заглянула в карты Джеральда Уэйда, который сидел справа от нее.
Разглядев, какая у него дама, она пошла валетом, взяла взятку и положила карты на стол.
— Четыре взятки — роббер, — объявила она. — По-моему, мне повезло, что с такими картами я взяла четыре взятки.
— Повезло, — проворчал Джеральд Уэйд, он отодвинул стул и присоединился к остальным, собравшимся у камина. — Она называет это везением! С этой женщиной надо держать ухо востро.
Леди Кут собирала банкноты и серебро.
— Я знаю, я играю неважно, — говорила она печальным голосом, в котором, однако, сквозило удовлетворение, — но сегодня мне положительно везло.
— Ты никогда не будешь хорошо играть в бридж, Мария, — заявил сэр Освальд.
— Не буду, дорогой, — согласилась леди Кут. — Знаю, что не буду. Ты всегда мне это говоришь. А я так стараюсь!
— Еще как старается! — проговорил Джеральд Уэйд шепотом. — И даже не таится. Готова положить вам голову на плечо, если иначе ей не заглянуть к вам в карты!
— Знаю, что стараешься, — согласился сэр Освальд. — Просто ты ничего не смыслишь в картах.
— Да, дорогой, — ответила леди Кут. — Ты всегда это говоришь. А знаешь, Освальд, ты должен мне еще десять шиллингов.
— Разве? — удивился сэр Освальд.
— Да. Тысяча семьсот — это значит восемь фунтов десять шиллингов. А ты дал мне только восемь фунтов.
— Боже мой! — сказал сэр Освальд. — Извини, пожалуйста.
Леди Кут печально улыбнулась и забрала недостающую купюру. При всей своей любви к мужу, она не могла допустить, чтобы он обсчитал ее на десять шиллингов.
Сэр Освальд отошел к стоявшему в стороне столику и налил себе виски с содовой. В половине первого все пожелали друг другу спокойной ночи.
Сообщать о развитии событий поручили Ронни Деверуксу, комната которого соседствовала со спальней Джеральда Уэйда. Без четверти два Ронни осторожно вышел из своей комнаты и стал тихо стучать во все двери. Участники операции в пижамах и ночных рубашках, шушукаясь и толкая друг друга, высыпали в коридор.
— Он потушил свет минут двадцать назад, — сообщил Ронни хриплым шепотом. — Я уж думал, он так и не ляжет никогда. Только что я заглянул к нему в дверь. По-моему, он сладко спит. Что будем делать?
Все снова торжественно вытащили будильники.
— Нельзя же всем туда вваливаться. Слишком много шума будет. Надо, чтобы пошел кто-то один, а остальные передадут ему все эти штуки из дверей.