Петрович составил мне «знакомство» на складе, и по его рекомендации мне выдали не только новые сапоги, но и полную форму забойщика — брезентовую куртку, такие же штаны и фуражку. Поблагодарив за хлопоты Петровича, который торопился на работу, и договорившись встретиться с ним на самой «Трубке Мира», я отправился в главную контору партии.
В конторе за затейливо облитым самыми разноцветными чернилами столом сидел сердитый усатый человек и быстро писал. Я поздоровался. Усатый, не поднимая головы, промычал что-то неопределенное. В конторе никого больше не было. Я сел на табуретку и огляделся. По стенам были развешаны недоступные понятию простых смертных геологические карты.
Неожиданно усатый вскочил со своего места и стремительно вышел. Я остался один. Что было делать? Ждать, что придет кто-нибудь еще, или отправляться в другое место?
В это время усатый снова стремительно ворвался в дом. Увидев, что я еще сижу, он прижал руки к груди и заговорил вкрадчиво-зловещим шепотом:
— Нету у меня машин, дорогой, понимаешь, нету! Я же не Форд, чтобы каждую минуту давать вам по самосвалу, и даже не Рено, чтобы давать их каждые три минуты. Я просто Белов, понимаешь, обыкновенный Белов, Владимир Борисович, старший геолог партии, и не больше!
Усатый, медленно надвигаясь на меня, распалялся все больше и больше. Он обличал какое-то высокое начальство, которое сидело где-то в центре и только мешало работать, клеймил какую-то безвестную контору, которая не обеспечила завоз запасных частей, он поносил последними словами и непогоду, и саму трубку, и эти проклятые алмазы, которые запропастились в этой чертовой тайге!
Я внимательно слушал, стараясь не упустить момента, когда мой темпераментный собеседник снова рванется к выходу, чтобы следовать за ним по пятам. Ведь это был Белов — лауреат Ленинской премии, последний из памятной иркутской четверки основателей Тунгусской экспедиции, с которым я еще не встречался, тот самый Белов, который открыл знаменитые мархинские россыпи!
Мой собеседник замолчал и уставился на меня злыми глазами, словно ждал, что я снова буду просить у него машины. Я встал и сказал, что произошло недоразумение, что мне не нужны никакие машины, что я всего-навсего корреспондент газеты.
Белов устало опустился на стул, снял фуражку, бросил ее на стол и тяжело вздохнул.
— Простите, — сказал он совсем другим голосом. — Я третьи сутки на ногах. У нас срывается выполнение месячного плана разведочных работ. Из-за дождей не можем подвезти грузы из Нового, Не хватает машин, людей. Словом, запарка.
Он посмотрел на меня и, очевидно вспомнив весь предыдущий разговор, улыбнулся.
— Что вы хотите посмотреть?
Я ответил, что больше всего мне, конечно, хочется посмотреть легендарную «Трубку Мира».
— Пошли, — согласился Белов. — Мне как раз туда и нужно.
Дорога на «Трубку Мира» шла вдоль линии высоковольтной передачи. Мощные мачты величественно высились над тайгой. Хотя со дня открытия месторождения прошло не больше года, в лесу уже змеились над кронами вековых лиственниц и низко провисали над густой щеткой кустов багульника электрические провода.
Земля плясала и дыбилась у нас под ногами, будто резиновая. Мы раскачивались из стороны в сторону, как циркачи, В наши следы мгновенно набегала вода.
— Вечная мерзлота, окаянная, совсем одолела, — жаловался Белов. — И никуда от нее не денешься. Все алмазы, как нарочно, залегают в самой что ни на есть наивечной мерзлотище.
Мы вошли в Лог Хабардина. На склонах его кое-где еще громоздились деревья, но центр был совершенно очищен от стволов. Посредине лога, весело журча, бежал ручей.
— Вот этот ручеек и привел Хабардина к «Трубке Мира», — сказал Владимир Борисович.
Лог Хабардина свернул вправо, и сразу же за поворотом открылась широкая панорама «Трубки Мира». Мы словно попали в совершенно другой край. На фоне мрачной, серой тайги высились горы голубой земли. Она была поднята снизу, из уже пройденных геологами разведочных шурфов. Порой солнечный луч выхватывал из кимберлита кристалл алмаза, и он бросал в глаза ослепительный яркий отблеск.
Поверхность «Трубки Мира» была похожа на передний край обороны боевой части, готовящейся отбивать наступление превосходящих сил противника. Сотни людей рыли длинные и широкие траншеи, обшивали их досками, насыпали впереди высокие брустверы из голубого кимберлита.