Он не пытался больше ее удерживать. Высвободившись из его рук, она направилась к галерее – какая-то странно озабоченная, маленькая женщина, двигавшаяся с таким видом, будто ей еще оставалось сделать что-то важное.
Я не могла позволить ей уйти так просто.
– Уэйн, это Нина убила бабушку.
– Я знаю, – сказал он коротко. – Но больше ей некуда идти, как вы считаете?
Тетя Фрици не обращала на нас внимания. Став возле пруда на колени, она начала искать платьице, вытащила его и принялась выжимать.
Уэйн подошел и слегка дотронулся до моей руки.
– Она вас не поранила?
Я покачала головой. Меня начала охватывать дрожь, как бывало когда-то, и мне не хотелось, чтобы он это заметил.
Тетя Фрици протянула мне платьице.
– Посмотри, дорогая, я сшила это для него, когда он был грудным младенцем. Боюсь, что для него будет страшным ударом, когда он узнает, что я – его мать. Но теперь ему необходимо это узнать. Ты согласна со мной, дорогая?
Я взяла у нее платьице просто для того, чтобы было чем занять руки, и расправила его. Оно имело какой-то странный, ни на что не похожий покрой. Один рукав был нормальной длины, а другой представлял собой что-то вроде круглой ермолки.
– Но в таком случае вы сшили это платьице для Джеральда, – сказала я.
Она кивнула.
– Да, для моего сына, Джеральда. А теперь мне надо его разыскать и показать это платьице. Я должна сказать ему правду.
Я ахнула и повернулась к Уэйну, но по его виду было ясно, что он уже знает обо всем.
– Так ли это необходимо? – мрачным тоном спросил Уэйн.
Я могла лишь удивленно переводить глаза с одного на другую.
Фрици улыбнулась с какой-то новой для нее убежденностью.
– Конечно, необходимо! Вся беда с самого начала была в том, что правду не говорили, пытались ее скрыть с помощью разного рода обмана! Пора положить этому конец. Даже если он возненавидит меня, надо с этим покончить.
Она прошла мимо нас, обогнула пруд, и нам с Уэйном не осталось ничего другого, как последовать за ней. На противоположной стороне пруда она на минутку остановилась, чтобы посмотреть на раскрытые клетки и на птиц, сидящих между растениями.
– Скоро вам придется вернуться обратно, мои дорогие, – сказала она. – Там вам будет лучше. Вы ведь не дикие птицы. Но не грустите. Я позабочусь о вашей безопасности – это мой долг.
Она подошла к двери в галерею, и вслед за ней мы вошли в освещенный золотистым светом зеркальный зал. Посреди сокровищ галереи на полу лежала бабушка Джулия. Ее лицо и красное платье были прикрыты простыней. Я увидела на ковре тяжелый испанский медный подсвечник и содрогнулась. Неужто Диа некогда купил где-нибудь в Севилье этот подсвечник?
Джеральд стоял рядом с телом и как-то недоверчиво смотрел на бабушку. Позади него стояла Кейт Салуэй.
Когда мы вошли в галерею, из главного здания появился Элден, и я поглядела на него новыми глазами. Элден был всего лишь Элденом и никогда не был никем иным.
– Я позвонил доктору, – сказал он, обращаясь к Уэйну. – Они сейчас же приедут из Шелби.
Уэйн поблагодарил его, но Фрици не видела никого, кроме Джеральда. Она хотела сразу же к нему подойти, если бы Уэйн не преградил ей дорогу.
– Подождите, – сказал он, а затем, обращаясь к Элдену, попросил:
– Вы не могли бы сходить за миссис Ниной? Элден, как видно, понял какой-то скрытый смысл, заключенный в этой просьбе. Он не спросил, куда она могла пойти, а сразу же направился назад, в дом.
Мы стояли молча, пока не услышали, как хлопнула парадная дверь. Только после этого Уэйн отпустил руку тети Фрици. Она подошла к Джеральду, держа в руках маленькое платьице, с которого все еще капала вода.
– Джеральд, – начала она добрым, но в то же время немного испуганным голосом. – Джеральд, мне… мне надо сказать тебе кое-что.
Кейт еще ближе подошла к Джеральду, он повернулся к ней с каким-то вопросительным выражением на лице. Видно было, что он оглушен и просто не в состоянии говорить. Кейт ответила за него.
– Я уже сказала ему, – сообщила она Фрици. – Малли убедила меня в том, что он должен знать правду.
Тетя Фрици ждала, жадно вглядываясь в его лицо, но не задавая никаких вопросов. Я подумала: если Джеральд нанесет ей сейчас удар, я этого не вынесу; мне отчаянно хотелось что-то сделать, чтобы помешать ему заговорить и нанести ей жестокий удар какими-нибудь беспощадными словами.
Его молчание побудило тетю Фрици разразиться нервическим потоком слов.