— Ага, — кивнул со значением Кит. — Это точно.
— Одевайся, пока все тепло не ушло, — приказал князь, между делом, построже. — Я на минуту тебя покину. Примус заодно принесу. Раскочегарим, чайку попьем, перекусим, чем Бог послал в годину испытаний… и делом займемся.
Все произошло именно так, как он сказал. Минут через пятнадцать, после изрядных княжеских мучений с примусом, они начали пить чай из стаканов с подстаканниками, которые в музее можно выставлять, и закусывать галетами и тонкими ломтиками сала. Сало Кит не очень любил, но дальновидно поддержал компанию. Да, это был не тот званый обед, что ознаменовал его первый вояж в прошлое!
Пока не был получен первый кипяток, князь не проронил ни одного дельного слова, только чертыхался на примус и другие видом не княжеские вещи. И Кит ему не мешал, терпеливо дожидаясь раскрытия всех тайн, накопившихся за год, а по меркам прошлого — за два с небольшим года. Одевшись в тяжелую и грузную допотопную одежку, но оставив на себе кроссовки (он, конечно, пообещал князю надеть сапоги, пугавшие его своей неказистостью), Кит сидел, привыкал к ней и тупо наблюдал.
Казалось, князь успел замерзнуть куда сильнее его, Кита, еще хранившего в себе курортное греческое тепло. Князь брал подстаканник обеими руками, грелся об него. Кит вдруг только сейчас приметил, что у Георгия Януариевича пробились светловатые усики… и вновь напомнил себе с трепетом, что там, в прошлом, времени пролетело на полтора года больше, чем в его собственном, а это означало… ой-ёй-ёй, что это означало!
— Спрашивай, — пошмыгав носом, с хрипотцой сказал князь.
Он сам, видно, приметил на лице Кита тихий испуг не известного ему назначения.
То, о чем хотел спросить Кит в этот миг, он не спросил, а стал, робея, подбираться издалека… ну, не то, чтобы совсем издалека, а как раз с самой близи, еще пахшей пластиком салона.
— Так что с самолетом? Опасно?
Князь сделал еще один осторожный глоток с поддувом, оберегая губы, и улыбнулся, всем своим видом показывая, что паниковать и дергаться Киту еще рано.
— К вам в аэроплан на ходу вломилась безбилетница, — все просто объяснил он. — Опасно ли это для такого большого аэроплана, не могу точно сказать, тем более, что ты как будто успел его мимоходом немного подлатать. А вот то, что это безбилетница опасна и даже архиопасна, — это сомнению не подлежит.
— И чего ей там надо? — деловито вопросил Кит, слегка успокоенный тем, что он покинул самолет, успев его «как будто подлатать».
Хотя это «как будто» продолжало сверлить глубину души, как червяк — упавшее яблоко.
Князь усмехнулся и брови приподнял:
— А за тобой охотится…
Вот теперь Кит, наконец, почувствовал холод — холодок такой гнусный, полезший щупальцами к нему под шинель.
— А что я ей сделал? — так прямо и пожаловался Кит.
— Еще не сделал, но она хочет, чтобы сделал… — стал издевательски, в своем репертуаре, темнить князь. — Хочет, чтобы ты ее починил.
Стало не особо яснее, но, опять же, немного спокойнее. Починить можно было все, что угодно, если хорошо попросят… Правда, людей он еще не чинил, и на доктора учиться не собирался.
— Ну и где она?.. И кто она вообще? — поинтересовался Кит, даже забыв про главный свой вопрос.
— Фотографической карточки сыскного отделения у меня на нее, увы, не имеется, — сказал князь и отхлебнул еще чайку. — Может быть, даже красивая… Полагаю, даже очень красивая на вид. Только как восковая кукла… А может, напротив, страшна, как смерть, вселившаяся в куклу… в манекен. Ты не видел кого-нибудь такого среди пассажиров?.. На ходячий труп похожего? Хотя что я спрашиваю: верно, не видел, раз она до тебя не успела добраться…
Как-то странно — бойко и многословно — разговорился князь, будто пил чай, незаметно подлив в него что-нибудь крепкое — коньяку, к примеру, или рому. Кит повел носом. Вроде спиртным не пахло.
— Вот за ней-то я и гнался на «Лебеде», смекаешь? — свел брови князь. — Думал, успел ее прихватить, когда фейерверк начался… ан нет, оказалось, только слегка сбил ей прицел. Она окопалась где-то там, в аэроплане… Не сбивать же его, верно?
— Кто бы сомневался… — отбубнил Кит, уже раздражаясь не в первый раз на аристократа, умевшего витиевато кружить вокруг да около.
— Вот именно. Поэтому мы оба здесь. — Князь со стуком и звяком поставил пустой стакан перед собой на пол. — Знаешь, как это называется?
— Как? — уже почти злобно откликнулся Кит.
— План «Б», — сказал князь так важно и многозначительно, будто сам первым придумал этот термин… впрочем, не исключено, что так оно и было с учетом года.