Тетя Кордула преодолела свою недавнюю слабость и мрачные предчувствия и весело говорила о том близком будущем, когда Фелисита будет жить у нее. Фелисита никогда не рассказывала о событиях в большом доме, а старая дева, верная своей привычке, не расспрашивала ее.
Однажды Фелисита сидела одна у Анхен. В доме царила мертвая тишина. Госпожа Гельвиг и советница ушли в гости, профессор, без сомнения, находился в саду, так как в его комнате было тихо. Малютка, устав играть, попросила Фелиситу спеть ей что-нибудь. У молодой девушки был красивый голос, а старая дева прекрасно поставила его. Фелисита находила, что пение успокаивает ребенка, но никогда не пела, опасаясь, что кто-нибудь может ее услышать.
Песнь Шумана зазвучала в детской с таким чувством, которое может выйти только из чистой девичьей души. Фелисита пропела первую строфу мягко, с захватывающей простотой и сдержанной силой. Но когда она начала вторую строфу, в комнате профессора заскрипел стул, кто-то быстро направился к двери, и в пустом доме резко прозвенел звонок. Смертельно испуганная Фелисита замолчала. Через несколько минут к ней вошла старая кухарка.
— Господин профессор просит, чтобы ты не дела, это мешает ему работать, — грубо сказала Фридерика. — Он очень рассердился. И почему ты так глупо себя ведешь? Господин профессор сказал, чтобы ты погуляла с ребенком во дворе.
Фелисита закрыла руками свое пылающее лицо. Полученный удар пристыдил и унизил ее. Насколько она была смелой, когда нужно было защищать свои убеждения, настолько же она была робка и боязлива, когда дело касалось ее талантов и знаний. Простая мысль о том, что ее могут услышать, заставляла Фелиситу моментально умолкать. Грубейшая несправедливость и дурное обращение госпожи Гельвиг никогда не могли вызвать у нее слез, теперь же она горько плакала.
Через четверть часа Фелисита осторожно каптала по двору детскую колясочку. Вскоре пришла госпожа Гельвиг в сопровождении советницы, которая несла в руках большой пакет. Приласкав ребенка, молодая вдова с лукавой улыбкой обратилась к профессору:
— Посмотри, Иоганн, разве я не легкомысленная женщина, — пошутила она. — Я увидела на витрине в магазине эту чудную скатерть и, прежде чем успела опомниться, уже купила ее и кусок тонкого полотна... Теперь прощай зимние наряды. Я должна отказаться от них, чтобы заполнять пробел в моем бюджете.
Иоганн не отвечал. Он пристально смотрел на дверь, в которую входила женщина, недавно посетившая кабинет профессора.
— Господин профессор, мой Вильгельм теперь видит так же хорошо, как и мы, здоровые люди, — сказала она. Ее голос дрожал, а в глазах стояли слезы. — Теперь он опять зарабатывает себе на хлеб, и я могу умереть спокойно. Ничего на свете не пожалела бы я для вас, господин профессор, но я думала, хоть безделицу...
— Что такое? — сурово перебил ее Иоганн. Бедная женщина откинула свой плащ, закрывавший клетку и кусок полотна. — Когда вы были у нас, то с удовольствием слушали нашего соловья. Вы можете спокойно взять его с собой в Бонн… А этот кусок полотна я сама ткала. Может быть, госпожа Гельвиг захочет взять его на платки?..
— Вы с ума сошли! — гневно воскликнул профессор и так сильно нахмурил брови, что его глаз не стало видно. — Я не выношу птиц и в ваши обязанности не входит забота о нашем белье. Немедленно забирайте ваши вещи и отправляйтесь домой.
Бедная женщина стояла, сильно смущенная.
— Вы могли избавить меня от этого, госпожа Вальтер, — прибавил он мягче. — Я вам несколько раз говорил, чтобы вы не делали этого. Идите, завтра я еще раз приду посмотреть на вашего Вильгельма.
Он протянул ей руку. Госпожа Гельвиг и советница стали невольными свидетельницами этой сцены.
— Я не понимаю, Иоганн, — наставительно сказала госпожа Гельвиг, когда женщина наконец удалилась. — Когда я вспоминаю, сколько стоило твое учение, то мне кажется, ты не имеешь никаких оснований отказываться от вознаграждения.