Тошка поморщился:
— Зайца.
— Ну, все не волка, — кивнула баба Шура. — Я волков знаешь как боюсь! Когда я маленькой была, мы в деревне жили. Глухая такая деревушка была. Зимой волки совсем близко к домам подходили. Сидишь так вечером, а волки воют где-то неподалеку. Мороз по коже продирает от их воя. А зайчишки — совсем другое дело. Бывало, в лесу увидишь косого, сердце так и подскочит от радости. А он удирает! Заяц — хороший зверек…
Тошка с рассуждениями бабы Шуры согласиться не мог. По его представлениям, волк был все-таки интереснее зайца, как там ни крути.
Тошка тоскливо дергал туда-сюда замочек на кармане рюкзака. Ну этот разговор надолго!
Баба Шура любила поболтать о том о сем. Обычно ее собеседницами становились старушки из соседних подъездов и домов, но, когда старушек не было, для разговора годился кто угодно, даже Антон.
Баба Шура пустилась в воспоминания. Наверное, она думала, что молчание Тошки можно расценить как величайшее внимание, поэтому рассказывала истории из своего детства одну за другой.
— Школа у нас была за пять километров, в другой деревне. Каждый день туда с сестрами пешком ходили. Час, а то и больше.
— Час до школы? — изумился Антон.
Вот была охота! Тут пять минут до школьных дверей пройти и то каждый раз куда-нибудь свернуть хочется. А целый час топать пешком…
— И в снег, и в дождь, и в буран, — словно продолжая его мысли, рассказывала баба Шура. — При любой погоде. Сумку холщовую на плечо и шагай-валяй. Однажды чуть не заблудились. Это зимой было. Вьюга закружила так, что в двух шагах ничего не видать. С дороги сбились. Младшая сестренка плакала, идти не хотела. В сугроб, говорит, сяду и не пойду дальше.
— Так нельзя, — рассудительно заметил Тошка. — Уснуть можно и замерзнуть насмерть.
— Правильно. Насилу подняли ее, потащили за собой. Часа три плутали, пока вьюга не утихла…
Эту историю Антон выслушал с интересом, но дальше баба Шура пустилась в какие-то скучные наставления, и Тошка снова загрустил. Он ломал голову, как бы поскорее отделаться от говорливой старушки, но ничего не мог придумать.
К подъезду шел Сашка. Сначала Антон радостно встрепенулся: вот кто может избавить его от общества бабы Шуры, но тут же угрюмо сник. Он так и не помирился с Сашкой и первым восстанавливать мир не хотел. Он нарочно повернулся к Сашке спиной и сделал вид, что внимательно слушает бабу Шуру.
— Здрасьте, баба Шура, — вежливо кивнул Сашка. — Привет, Тоныч!
— Привет, — буркнул в ответ Тошка, давая понять, что он вовсе не намерен продолжать с ним беседу.
Но с Антоном сегодня жаждали поговорить буквально все, и Сашка не был исключением. Он плюхнулся на скамейку и бесцеремонно ткнул Антона в бок:
— Подвинься чуть-чуть.
— Чего тебе надо? — сердито спросил Тошка, но подвинулся.
— Ничего. Поболтать с тобой хочу.
— Я с бабой Шурой разговариваю.
Сашка не обиделся, только лукаво улыбнулся в ответ:
— Со мной все равно мириться придется.
— Почему?
— Потому что я теперь снова в вашем театре. Машка вчера роль притащила. На трех листах.
— А у меня на пяти, — небрежно заметил Антон, чтобы поддеть Сашку.
Но если Сашка не хотел скандалить, то расшевелить его на обиду было просто невозможно. Его ничуть не задело, что у Тошки роль намного больше.
— Она говорит, что больше играть некому, — как ни в чем не бывало продолжал Сашка.
— Некому? — пожал плечами Антон. — Просто ты поссорился только со мной, а не со всеми.
— А я и с тобой не ссорился, — заявил Сашка.
Это было уже слишком! Что же, выходит, он не помнит, что на днях обзывал и не пускал Тошку на перила?
— Да? — насмешливо поинтересовался Антон. — Память у тебя короткая. Мы с тобой всего два дня назад поссорились.
— Не помню, — ответил Сашка.
— А я помню! — запальчиво крикнул Тошка, и обида на Сашку с новой силой проснулась в его душе.
— Два дня назад, говоришь? — Сашка сделал вид, что изо всех сил напрягает память, но ссоры все-таки не припоминает.
— Да. На следующий день к тебе медсестра приходила.
— Медсестра? — переспросил Сашка.
— Тоже не помнишь?
— Почему? Медсестру помню.
— Она тебя на прививку вызывала?
— Не вызывала. Просто записала имя.
— Зачем? Для прививки?
— Наверное.
— А мы ей просто не открыли! Нам прививку делать не будут!
— Не радуйся. Я и твое имя продиктовал.
— Врешь!
— Зачем мне врать? Прививки — дело обязательное. Если прививку не сделаешь — заболеть можешь. Лучше спасибо скажи, что я о твоем здоровье побеспокоился.
— Спасибо?! — выкрикнул Антон и, приготовив к бою кулаки, вскочил со скамейки.
Но Сашка был не так-то прост. Он успел подпрыгнуть быстрее, чем Тошка, заскочил в подъезд и помахал ему рукой:
— Со мной теперь ссориться нельзя! Я Машке пожалуюсь, что ты прививку делать не хочешь! — И Сашка со злорадным смехом исчез в подъезде.
— Антоша! Антоша! — остановила воинственного Тошку баба Шура.
Антон вернулся к скамейке, чтобы забрать рюкзак.
— Ты чего это в драку полез, Антоша? — спросила баба Шура. — Из-за прививки?
— Из-за Санькиной вредности, — буркнул Тошка. — Мне домой пора.
— Постой-ка, Антоша, сядь, вот что скажу… Ты от прививок-то не отлынивай. Прививки, они здоровье человеку несут.
Тошка сердито слушал ее слова и думал о том, что рассуждать, конечно, легко, тем более что старушкам никаких прививок не делают.
— Здоровье надо беречь, — продолжала баба Шура. — Вот погляди-ка на меня. Что хорошего с палочкой-то ходить? Ноги не слушаются, спина болит.
Баба Шура чуть наклонилась вперед, дотронулась рукой до поясницы и застонала.
— Вы старенькая, — заметил Антон. — У всех стареньких ноги болят и спина.
— Не скажи, милый! Мой брат меня на пять годочков старше, а бегает без всякой палочки и на спину никогда не жалуется.
— Ну и что? Ему делали больше прививок? — насмешливо поинтересовался Тошка.
Но договорить не удалось. В этот момент в подъезде кто-то с грохотом полетел по лестнице вниз. Это был Сашка. Он выкатился на улицу в одном костюмчике. Его лицо застыло в маске крайнего, первобытного ужаса.
— Воры! — громко выдохнул он. — Воры! В нашей квартире!
Антон чувствовал, что Сашкин ужас вливается в него, что он не может от этого ужаса даже сдвинуться с места. Ему показалось, что ноги, руки и даже уши в этот миг онемели. Там, на пятом этаже, в Сашкиной квартире, были настоящие воры! Тошка и не вспомнил, как мечтал недавно о славе сыщика. Сейчас он хотел только одного — спрятаться куда-нибудь подальше.
Зато баба Шура, наоборот, развила бурную деятельность. Несмотря на свой ревматизм, она с быстротой молнии вскочила со скамейки и понеслась в подъезд.
На первом этаже она позвонила во все три квартиры. Открыла только тетя Тоня, Наташкина мама.
— Тоня! Звони в милицию! — скомандовала баба Шура. — В пятьдесят восьмой воры! Скорее! Мы их задержим! Чего стоите? — прикрикнула она на растерянных мальчишек. — Я наверх поднимусь, а вы внизу стойте! Никого не пускайте! Ясно? — И баба Шура грузно затопала по лестнице.
Она поднялась на пятый этаж и, остановившись напротив Сашкиной двери, зычно крикнула:
— А ну, хулиганье, ни с места!
— Что там? — послышался приглушенный голос.
Кто-то прильнул к «глазку»:
— Бабка какая-то.
— Надо сматываться.
— Подожди. Она, похоже, сумасшедшая. Пусть уйдет.
— Я покажу вам сумасшедшую! — пригрозила баба Шура. — Только шевельнитесь у меня!
— Выходим! — снова сказал первый голос.
— Нет. Зачем нам лишние свидетели? Потерпи две минуты. Она сейчас уйдет.