Хикс умер в районе двух часов ночи, действительно, причина смерти – отравление угарным газом. Хикс и Борщ выпивали, один надрался, другой уложил его спать, зажег печку, задвинув при этом заслонку. Борщев уверял, что ушел в районе часа ночи, сожительница его показания подтвердила. Но в половине четвертого Борщ вернулся, выдвинул заслонку. Про то, что Борщев уходил из дома, сожительница не говорила. Но может сказать, если очень хорошо на нее надавить.
– Походка, говоришь, как у пьяного?
– Не то чтобы очень, времени-то сколько прошло.
– Времени много прошло, но мозги не протрезвели. Зачем Борщ вернулся?
– Заслонку обратно выдвинуть.
– А если бы не выдвинул, то что?.. Какая разница, выдвинута была заслонка или нет? Разве пьяный Хикс не мог лечь спать с закрытой заслонкой?
– Мог. И лечь, и угореть.
– Убийство Хикса маскировали под несчастный случай, и закрытая заслонка как нельзя лучше вписывалась в эту схему. А Борщ пошел и выдвинул заслонку. Зачем?
– Ну дернул черт, – пожал плечами Савелий.
– А днем он зачем к Хиксу вернулся? Забор сломал.
– Узнать, к какому выводу пришло следствие: произошел несчастный случай или убийство.
– Глупое решение.
– На похмельную голову, – кивнул Ярыгин.
– Или кто-то глупость подсказал.
– Мы думали, что Борщ мог быть с кем-то на связи, но вчера ночью он вообще никому не звонил. Только с Марьяной своей по телефону общался.
– А Марьяна эта где сейчас?
– Так на работе она еще, в салоне красоты работает, на ресепшене сидит, тут недалеко.
– Борщев говорит, что дружил с Хиксом, – в раздумье проговорил Прокофьев.
Он, конечно же, разговаривал вчера с Борщевым, пытался раскрутить его на признание, но так и не смог.
– Да, они реально дружили, – кивнул Ярыгин.
– И работали на одного дядю.
– Я бы сказал, Борщев работал на Хикса. Хикс основной, а он у него на подтанцовке, вещества развозил, закладки оставлял.
– И Борщ мог занять его место.
– Этого я не знаю.
– Будем выяснять. Где ты, говоришь, Марьяна работает?
Салон красоты с незатейливым названием «Грация» находился всего в пяти минутах от управления, если добираться до него на машине. За стойкой ресепшена сидела миловидная полноватая женщина слегка за тридцать. Пышная прическа с завитушками, скучающий взгляд, на губах дежурная улыбка. Она даже не подобралась, когда Прокофьев подошел к ней, как сидела развалившись, так и осталась сидеть. На прикрепленном к кофточке бейджике было написано Марьяна.
– Подполковник Прокофьев, уголовный розыск! – не вынимая удостоверения, представился он.
– А-а, вы из-за Славы! – встрепенулась женщина.
– Ваш Слава убил человека.
– Жаль, конечно, – вздохнула Марьяна.
Прокофьев мог побиться об заклад, что сейчас она думала не о судьбе Борщева, а о том, как поскорей найти ему замену. И действительно, зачем ей ждать из тюрьмы уголовника?
– Убил своего друга. Уложил его спать, зажег печку, закрыл заслонку и ушел к вам.
– Да, я знаю, ко мне приходили, спрашивали.
– Он ушел к вам, оставив своего друга умирать.
– Видимо, так… – вздохнула Марьяна.
– Наверное, Слава очень переживал. Вам так не показалось?
– Если честно, переживал, курил очень много, одну за одной. Он даже когда пьяный, так много не курит.
– А он выглядел пьяным?
– Было немного.
– Немного?.. Может, он что-нибудь говорил вам?
– Да нет, молчал. Но смотрел на меня так тоскливо. Я спросила, что случилось, а он…
– Что он?
– Глянул на меня, как на дуру… Сорвался и ушел.
– Куда ушел?
– Я не должна была говорить! – разволновалась женщина.
– Слава сказал вам не говорить?
– Очень просил… – побледнев, кивнула Марьяна.
– Вы его боитесь?
– Да как вам сказать…
– Он же не может вас убить?
– Меня?!. Ну что вы!.. Если честно, я даже не поверила, что Слава мог кого-то убить.
– Что ж, тогда вам бояться нечего.
Уже через пятнадцать минут после разговора с Марьяной Прокофьев общался с Борщевым в помещении для допросов.
– А знаете, Вячеслав Георгиевич, почему вы вернулись на место преступления? Зачем сломали забор? Совесть вас замучила… Не хотели вы убивать своего друга, вас заставили.
– Никого я не убивал, – буркнул подозреваемый.
– Но забор сломали?
– Так друг же умер.
– Убили вашего друга.
– Не знаю.
– Вот поэтому вы и сломали забор.
– Ну психанул.
– Жаль вам стало своего друга, потому забор и сломали.