За окном послышался шум. Кто-то с силой ударил по забору, звонко треснула штакетина. Прокофьев выглянул в окно и увидел невысокого, плотно сбитого мужчину в черном распахнутом настежь полупальто. Со страдальческим выражением лица он смотрел на отъезжающий спецавтомобиль с трупом Хикса. Он стоял у калитки, но путь ему преграждал патрульный с автоматом.
Прокофьев подошел к мужчине, но первым к нему обратился Динской.
– Нет больше твоего дружка, Борщ, – сказал он, внимательно и с неприязнью глядя на мужчину.
– Ну кому-то, может, и Борщ… – зыркнул на него мужчина.
И подбородок у него выступал вперед, и нижняя часть носа также выпирала, даже надбровья выпуклые.
– А что, не дружок? – спросил Прокофьев, глядя на рукав полупальто.
Следы побелки на нем. Борщ и пытался затереть пятно, но совсем свести его не смог. И с коленки он известь стряхивал, и также не совсем удачно.
– А это еще кто? – глянув на Прокофьева, скривился Борщ.
– Убойный отдел, Борщ. – Динской с удивлением смотрел на него. – Подполковник Прокофьев.
Действительно, что за странные вопросы? Это законопослушный гражданин мог не знать, кто такой подполковник Прокофьев, а Борщ – элемент преступный, знать обязан.
– Ну слышал.
– Отстал ты от жизни, Борщ, – усмехнулся майор.
– Так я с убоем не связан.
– С наркотой ты связан!
– А это еще доказать надо!..
– Пока что мы можем доказать твою связь с алкоголем, – поморщился Прокофьев.
От Борща несло вчерашним перегаром, даже аромат мятных конфеток не мог его перебить.
– Пить не запрещено.
– Смотря с кем ты выпивал… Ты далеко не уходи, Борщ. Сначала автограф. – Прокофьев приложил палец к ладони.
Вряд ли Борщ не имел приводов, скорее всего, отпечатки его пальцев есть в картотеке, но в таких случаях лучше перебдеть.
– Я же сказал, я тебе не Борщ! – вскинулся мужчина.
Он собирался назвать Прокофьева мусором или еще кем-то в этом роде, но передумал, столкнувшись с его предостерегающим взглядом.
– Чего тебе надо, начальник? Пальцы мои?.. Так я и не скрываю, что был вчера… Ну да, бухал вчера с Олегом!
– А забор зачем рушишь? – Прокофьев кивком указал на сломанную штакетину.
– Так Олег мне друг, а его в холодильнике увезли.
– Несчастный случай, отравление угарным газом?
– Так сержант мне сказал, – глянув на патрульного, кивнул Борщ.
– А ты обрадовался? – усмехнулся Прокофьев.
Иногда убийцы возвращаются на место преступления, особенно в тех случаях, когда смерть маскируется под несчастный случай. Борщ хотел убедиться, что план сработал, и патрульно-постовой сержант его успокоил. На радостях он изобразил приступ гнева, сломал забор. Но тут же получил моральный удар под дых, увидев Динского и Прокофьева. Если убойный отдел в работе, значит, несчастный случай отпадает. Теперь вот выкручивайся.
А в своей неуязвимости Борщ, видимо, сомневался. Возможно, кто-то знал о его визите к Хиксу. Кто-то, кто мог свидетельствовать против него. К тому же на месте преступления, возможно, остались отпечатки его пальцев или даже слюна на стакане. Может, он потому и не стал уничтожать следы своего пребывания, что имелись свидетели, и он это знал… А может, и уничтожил. Но все равно вернулся.
– Я обрадовался?! – скривился Борщ. – Да Олег мне роднее брата!..
– Убили твоего роднее брата.
– Все-таки убили?
– Почему все-таки? – отреагировал Прокофьев.
– А не мог Олег так просто склеиться!..
– Склеили?
– Да проблемы у него были…
– С кем проблемы? Какие?
– Эй, начальник, ты коней не гони! – встрепенулся Борщ.
– Секретная информация? – усмехнулся Динской.
– А хотя бы и так!
– Тогда ты попал по адресу, Борщ! Только у нас есть специальные помещения для хранения секретной информации. Вместе с ее носителем. Решетки, железные двери, охрана.
– Специальная охрана, – поддержал шутку Прокофьев.
– А что я такого сделал?
– Всего лишь форточку открыл. В подводной лодке. А если точней, заслонку задвинул.
– Какую заслонку?
– В газовой печке. – Прокофьев выразительно смотрел на рукав полупальто мужчины.
Борщ это заметил, занервничал, невольно и легонько хлопнул по рукаву ладонью, закрыв пятно.
– Я не задвигал, а выдвигал.
– Зачем?
– Олег спать лег, а я смотрю, заслонка закрыта.
– И печка выключена? – с насмешкой спросил Динской.