Эти размышления помогли Соне немного отвлечься от страха, хотя он никуда не делся и все это время продолжал расти где-то в глубинах ее желудка, вызывая спазм. Она отошла на другой конец коридора и присел на пол, спиной к стене. Так, чтобы быть достаточно далеко от двери, но при этом видеть ее и точно знать, если кто-то вдруг начнет пытаться ее взломать. Что делать в таком случае, она пока не планировала. Потому что вряд ли можно было бы сделать что-то.
Соня отправила фотографию двери Вере с подписью «А эта угроза реальная?». Уже отправив сообщение, она подумала, что стоило бы сопроводить снимок какой-то другой подписью, не такой саркастичной и обвиняющей. В конце концов, она решила, что ей лучше (проще?) довериться Вере. Но теперь все изменилось. Это уже было слишком, так ведь?
Вера не проверяла сообщение и не появлялась в Сети. Соня раздумывала над тем, отправить ли снимок кому-то из друзей-комиков. Конечно, продолжая при этом разыгрывать все так, как будто она совсем не боится. Добавить к снимку шутку. Настолько дурацкую, чтобы она выглядела намеренно дурацкой. Соня даже действительно начала раздумывать над самой глупой шуткой, но бросила, потому что дело это было совсем нелепым, хоть и весьма успокаивающим.
Она не решилась отправить фото. Вряд ли бы кто-то отреагировал так, как она хотела. Думала, что хотела. Они либо проигнорировали бы это, их же беда не касалась. Или высказали бы слова поддержки, условные, и снова обо всем забыли. Либо проявляли жалость. О, если тебя нужно будет проводить домой, обращайся. Как будто они могли ее защитить в случае настоящей угрозы. Или еще не хватало, чтобы кто-то из-за нее пострадал. В любом случае, ни одна из этих реакций ей бы не понравилась, так что она просто заблокировала телефон и, продолжая сжимать его в руках, уставилась на дверь. Пусть он и стал источником проблем, сейчас выпускать его из рук не хотелось. Нужно было держаться хотя бы за кого-то. Или за что-то.
Глава 3.
Соня расхаживала из одного конца коридора в другой. Она пыталась разрешить противоречие. Перед этим она подкралась на носочках к двери и через глазок выглянула в подъезд. Конечно, никто не поджидал ее прямо на площадке. Мусоропровод, который она почему-то упорно продолжала считать лучшим укрытием, через глазок видно не было. Раз она не смогла себя окончательно убедить в том, что за дверью нет опасности, она на всякий случай так же бесшумно, на цыпочках, расхаживала по коридору. Чтобы те, кто все же могли затаиться там и ждать, не догадались, что она у самой двери.
Противоречие заключалось в том, что ей нужно было отмыть надпись на двери. Но для этого нужно открыть дверь. И лишить свое укрытие безопасности. Дверь открывалась внутрь, так что она, и сама Соня, были бы в квартире, пока она ее оттирала. Но если бы она услышала шаги или лифт, ей пришлось бы очень быстро отскочить назад и захлопнуть дверь. Но люди все время передвигались по подъезду, и не все из них желали ей зла. Каждый раз прыгать и хлопать дверью, чтобы в какой-то момент потерять бдительность… Это было не лучшей идеей.
Она расхаживала туда-сюда, раздумывая над своей дилеммой, уже около пяти минут, когда телефон завибрировал. Она оставила его на полу, прежде чем встать, потому что посыпался град новых сообщений. Кто-то нашел ее электронную почту, которой она давно не пользовалась, и начал написывать туда. От доверия к телефону остался призрак. Соня подошла к нему, наклонилась и подняла. Сообщение от Степы. «Не приходи». Не то что бы она собиралась, но все же Соня решила уточнить и спросила его, почему. Он ответил меньше чем через минуту. Там была толпа мужчин, которые заняли столик у сцены. И они явно пришли за ней.
План созрел быстрее, чем она сама это поняла. Она попросила объявить ее в числе сегодняшних выступающих. Нет, я не приеду, сразу дописала она. Просто нужно их отвлечь. Да, отвлечь, потом объясню. Я отпишусь, когда можно будет сказать, что я не приду, если они начнут буянить.
Ей хотелось надеяться, что это все не зря, и все те, кто представлял реальную угрозу, собрались именно там, и не поджидают ее у дома. Уже темнело, если уж на то пошло. И чтобы ее узнать, им нужно было стоять прямо у подъезда. Она прокралась к окну кухни, не включая свет, и посмотрела вниз. В свете фонарей не было видно ни людей, ни машин у ее подъезда и у соседних. Как будто это что-то гарантировало.
Я объясню позже, пришлось повторить ей еще дважды, в одном и том же сообщении, прежде чем это сработало, и друг ответил «ок». Которое и в лучшие времена казалось слишком эмоциональным, и его было можно интерпретировать как угодно. От «ок, все сделаю» до «ок, иди-ка ты к черту». Вроде бы у него не было оснований говорить ей второе, и она понадеялась на первое.