— Скажи, Саркабама, как называлось твоё племя и как оно жило?
— Пожалуйста, — отвечает Митрич. — Племя моё называлось: Люди Идущие По Следу. А занимались мы вот чем. Узнавали, какие бывают на земле звери и птицы, как они живут, как детей выводят, что едят.
— Э-э, это вовсе не интересно! — не удержался Мишка. — Тут никакой тайны нету!
— Вот как? — покачал головой бывший вождь чернокожих Саркабама. — А не скажешь ли ты мне, Великий Брат Миша Губкин, какая разница между соколом и ястребом?
— Чего? — удивился Мишка. — И тот — птица, и этот — птица. Какая там ещё разница?
— Ну, ладно, тогда по другому вопрос задам: как берут добычу сокол и ястреб?
— И сокол и ястреб нападают на добычу и хапают её, — нахмурился Мишка.
— «Хапают»! — усмехнулся Митрич. — А вот как «хапают»?
Великие Братья молча переглянулись.
— А кто скажет, — обратился Митрич к ребятам, — что такое Музыка Леса? Не знаете? А где ласточки зимуют? А какая температура у птиц, знаете?
— Тридцать семь и шесть! — поторопился Сашок.
— Вот и нет! — покачал головой Митрич. — А сколько раз в минуту сердце у Воробья Воробеича бьётся? Опять не знаете? Тут, Великие Братья, тьма интересных секретов спрятана. Только узнать их нужно.
— А зачем нужно? — покосился Мишка.
— А затем, — сказал Митрич, — что человек должен всё знать. Только тогда и жить человеку радостно.
— Скажи-ка ты! — не желая сдаваться, протянул Мишка.
Великий Брат Иван Косой грустно посмотрел на небо и вздохнул:
— Сколько ещё до ночи ждать-то!
Митрич вынул из грудного кармана часы-луковицу, помолчал маленько, на ребят покосился:
— Можно мне, Великие Братья, слово сказать?
— Можно! — разрешил Сашок.
— Вышло так, что собрались мы здесь до полуночи. Может, возьмём сейчас Приказы? Как смотрите?
— А что? Ясно, возьмём! — обрадовался Мишка.
— Нельзя! — хмуро возразил Сашок. — Уговор был: только в полночь.
— Что ж, что уговор? Сначала один был, а теперь другой. Раз мы лучше придумали, зачем плохого держаться?
— А почему — плохого?
— Ну, как вам сказать? — раздумывая, произнёс Митрич. — Проверили вы свою храбрость — и довольно. Матери-то беспокоятся. С этим нельзя не считаться.
— Матери и не знают про это! А уговор — дороже денег!
— Ну, как хотите, — покорился Митрич. — Вы мне разрешили слово сказать, я и сказал его.
Помолчали. Ванька Косой поглядел украдкой на сосну и вздохнул: близок локоть, да не укусишь.
— Знаете что? — неожиданно сказал Лёшка. — А может, срочный Приказ в дупле?
После этого, конечно, никто не мог усидеть на месте. Всё Племя отправилось к сосне.
Первым руку в дупло запустил Сашок. Вытащил конверт и про себя прочёл большие буквы:
«Великому Брату Алексею Балашову. Приказ».
Сашок быстро опустил Приказ в дупло и пошарил там. Второй конверт — Александру Смолину.
Сашок, не развёртывая бумажки, засунул её за пазуху и, важно поглядев на Великих Братьев, побежал в чащу.
Братья быстро разобрали свои Приказы и тоже скрылись за деревьями.
У сосны остался только бывший вождь чернокожих, писарь сельского Совета, большевик с девятьсот одиннадцатого года Кузьма Дмитриевич Морозов. Он развернул свой Приказ, внимательно прочитал его и, аккуратно свернув, положил в карман гимнастёрки. Потом, постукивая палочкой по веткам, покусывая горькие травинки, пошёл лёгкой неслышной походкой в деревню.
5. В ГНЕЗДЕ ГОРНОГО ДРАКОНА
Может, Главный Совет плохо решил? Может, не надо было принимать в Племя какую-то там собаку и каких-то там голубей?
Нет, не плохо. Давайте разберёмся.
Как называют люди собаку? Вот видите: другом человека. Почему ж не принять друга в своё Племя?
А голубь? Тысячи лет кормит и оберегает его человек. Отчего? Нравится голубь человеку за верность и ласковость, за молчаливую и нежную дружбу, за неколебимую любовь к дому. Украшает и радует голубь жизнь человека. Правда же!
Значит, верно решил Главный Совет.
Сашок долго совещался с Митричем, как голубей обучать, с чего начинать, чтобы всё как следует шло.
Конечно, не думайте, что у Сашка породистые голуби — почтари или турманы. Да нет! Обычные деревенские птицы: пёстрые, без сапожек, тоже и носы не самые маленькие. Но и таких голубей можно к делу приспособить.
Сидят Митрич с Сашком в Гнезде Горного Драко́на у костра, беседуют.
— Двенадцать лет назад, первого июня пятнадцатого года, — начинает свой рассказ Митрич, — напали германцы на один французский форт. У немцев по тем временам, Сашок, великолепные пушки были. Открыли немцы такой огонь, что земля перед фортом в воздух взлетела. Все провода перебило осколками, спутало, в разные стороны расшвыряло.