Он рассказал, что сам не застал мать в живых. Был в командировке от охотхозяйства. Приехал, мать уже схоронили.
— Кто же схоронил? — спросил Гена.
— Завод. «Беларусь» с ковшом послали, тот за пятнадцать минут могилу отрыл. А померла она вот в этой самой комнате, хватились только на третий день.
— Она замерзла? — в ужасе сросил Гена.
— Нет, натоплено было. Это за неделю так выстыло. Она, наверное, чаю перепила крепкого. Вспотела…
Гена вспомнил, что Матрена Яковлевна была действительно большая чаевница. Любила пить индийский чай «со слоном»…
— Ну, от чаю не умирают, — недоверчиво сказал он.
— Не от чаю, конечно… Старая уж была. Наймушин снова заморгал. А Гена думал досадливо: «Хватит уж тебе! Говорил бы, не тянул резину. Тут сам, того гляди, в айсберг превратишься».
— Вот в чем дело-то, — заговорил наконец Наймушин. — От матери сберкнижка осталась, вот тут, на полочке, нашел. На восемьсот пятьдесят рублей. Ну еще проценты, наверное, набежали… Я пошел получить, а мне не дают. И разговаривать не стали: тайна вклада…
— Тайна? — ошарашенно спросил Гена.
— Ага. Но потом я узнал, что там завещание написано. Знаешь, на кого?
— Откуда я могу знать?
— На вас персонально.
— На меня? Почему?
— Вот и я-то думаю, почему? Вы, может быть, деньги ей какие-нибудь посылали?
— Нет, не посылал.
— Вот то-то и есть. А я как-никак помогал. Иначе откуда бы ей столько накопить? Пенсии получала сорок восемь рублей. Это ведь не деньги.
— Не деньги… — машинально отозвался Гена.
Ему вдруг стало немножко страшно, словно его вина могла быть в том, что Матрена Яковлевна умерла и взялись какие-то деньги…
— Не знаю, за что уж мать на меня так взъелась, — продолжал Наймушин. — Я ведь у нее один сын. Жили, правда, врозь, так она сама с женой моей не заладила. Всю жизнь я промеж двух огней… Бабу свою не защищаю, но и мать к старости дуреть начала. Одним словом, женщины!.. Всегда найдут, что не поделить.
Наймушин говорил и туповато-жалобно посматривал на Гену. Тот опять вспомнил покойную Матрену Яковлевну: это надо же, как похож!
— Я думаю, друг, ты как честный человек поступишь. Дорожные расходы я тебе, безусловно, оплачу, даже могу сверх того накинуть.
— Я что-то не пойму, — неприязненно сказал Гена, — что я делать-то должен?
— Получить и…
— Вам, что ли, отдать?
— Ну а как иначе?
Гена надел шапку на замерзшую голову.
— Храбрый ты, однако, человек! Почему ты уверен, что отдам? Все-таки восемьсот пятьдесят!
Гена брал Наймушина «на пушку». Он был абсолютно не в курсе того, будет ли закон полностью на его стороне. Наследство он получал впервые. Если бы Гена сам вдруг отчего-нибудь помер, то оставил бы разве что хоккейную клюшку и шлем, которые «заиграл» в спортивной секции своего предприятия. Еще подаренную цехом к дню рождения электробритву, ну еще носильное, конечно… Только кому оно нужно?..
Наверное, Наймушин посчитал, что Гена дурачится. И попросил:
— Пойдем, а то в шесть сберкассу закроют.
Гена только усмехнулся: сейчас, побежит он! Вообще, что за дела?.. Хоть бы стакан горячего чаю предложил.
— Замерз я, — сказал он, — пойду на вокзал. Завтра будем разбираться.
На улице уже посинело, чуть-чуть посырело и полетел снежок. Гена зашел в гастроном, купил четвертинку, тушку варено-копченой трески с веревочкой. Эта веревочка напомнила ему грязную завязку на наймушинской ушанке, и Гена, чтобы не портить аппетита, сразу эту веревочку выбросил. В вокзальном буфете он добавил к покупкам еще пару вареных яиц и булочку. У него уже рождалась уверенность, что он богатый: ведь подкинет же что-то ему этот хмырь.
— А если он меня разыграл? — спросил сам себя Гена. — Ну я ему тогда!..
Часов до десяти он, подремывая, читал журнал «Вокруг света», за который уплатил еще полтинник. Первая разменная десятка подошла к концу.
Потом Гена решил уснуть. Но ничего не получалось. Он лежал на жесткой лавке и думал о том, что все как-то странно и не похоже на правду. Однако может случиться, что и правда. Гена даже попытался внушить себе, что раз формальное право на его стороне, то почему он должен подарить чужому дяде восемьсот пятьдесят рублей да еще и проценты? Интересно, сколько же этих процентов?.. Гена упрекнул себя в том, что он темный человек: не знает, сколько государство выплачивает вкладчикам процентов.
В то же время он мучительно старался доискаться, за что же ему-то вдруг привалило такое богатство? Ведь это же целый гарнитур «Жилая комната» или импортная стенка «Коперник»!.. Гена зажмурился и даже закрыл глаза шапкой. Создавшаяся ситуация смутно напоминала какой-то зарубежный детектив. Не хватало только, чтобы этот Наймушин пугач какой-нибудь раздобыл. Да кто мог ждать такого сюрприза? Правда, ведь мог же он, Гена, выиграть эти деньги по денежно-вещевой лотерее или по спортлото. Да нет, это тебе не шариковая ручка и даже не кастрюля-скороварка.