Возможно, отпуском я бы и не воспользовался — ехать-то, собственно говоря, было не к кому. Но дня за три до этих событий пришло письмо от приятеля. Зовут его Макс Висбах. Мы вместе работали на военном заводе в Остбурге, Макс и по сей день там… Он ко мне неплохо относился — раз даже выручил, когда мастер, которому я чем-то не угодил, настрочил кляузу. О, Макс — сварщик высшей категории, с ним считается даже директор завода!
В письме Макса было только самое обычное: тот здоров, а тот заболел; погода такая-то; на заводе все по-старому. Но, читая, как говорится, между строк, я почувствовал, что Макс чем-то озабочен, встревожен. В конце он писал: «Вот бы удалось тебе вырваться сюда на недельку». И я подумал: быть может, с ним стряслась беда и он нуждается в помощи, совете? Почему бы и не съездить в Остбург?
И вот я в Остбурге. В первую ночь мы с Максом проговорили почти до рассвета — благо назавтра ему предстояло работать во второй смене. На следующий вечер, когда мы поужинали и задымили сигаретами, Макс пододвинулся ко мне и, понизив голос, сказал, что хочет посвятить меня в одно необыкновенное дело.
Вот коротко, что он мне рассказал. Однажды ночью, это было недели за три до того, как я получил отпуск, к нему постучали. Он уже спал. Стук поднял его с постели.
«Кто там?» — спросил он, подойдя к двери.
«Откройте, гестапо».
Макс, как и я, ненавидит нацистов. Правда, он не коммунист, но честен, прям и правдив — словом, настоящий рабочий… Так вот, услышав, что ночные гости-молодчики из гестапо, он притаился за дверью. Что делать? Бежать он не мог: квартира на четвёртом этаже, и у неё лишь один выход — тот, у которого стоят гестаповцы. Дома у Макса ничего предосудительного не было. Поэтому он решил, что лучше всего, не мешкая, отпереть, показав тем самым, что хозяин квартиры не боится ни ареста, ни обыска, ибо совесть у него чиста. Макс так и поступил.
Вошли трое в чёрных мундирах.
«Вы Макс Висбах? — спросил гауптштурмфюрер. — Газосварщик с завода „Ганс Бемер“?»
«Я самый».
«Под водой приходилось работать?»
«Резать?» — в свою очередь спросил Макс, несколько растерянный.
«Резать и варить».
Макс сказал, что проходил службу на флоте и потому знаком с работой под водой.
«Хорошо. — Гестаповец распорядился: — Одевайтесь, и едем».
Через несколько минут Макс и его провожатые уже садились в машину, поджидавшую у подъезда.
Сначала заехали на завод. Гестаповцы прошли к дежурному инженеру, и тот разрешил взять из кладовой два сварочных аппарата и баллоны с газом. Все это погрузили в багажник автомобиля.
«Вперёд», — скомандовал гауптштурмфюрер, садясь рядом с шофёром.
Двое других офицеров уселись сзади, по бокам Макса. Автомобиль тронулся. Гестаповцы подняли толстое матовое стекло, отделявшее кабину пассажиров от водителя, задёрнули занавески на окнах. Макс оказался в передвижной тюрьме. Он понял, что его везут на важный объект, местонахождение которого хотят сохранить в тайне. Макс рассудил также, что убивать его по окончании работы, видимо, не собираются. В противном случае гестаповцы не стали бы предпринимать столько предосторожностей.
Поездка длилась часа два. Вначале машина кружила по улицам Остбурга, потом выехала за его пределы — увеличилась скорость, меньше стало, поворотов. Последние километры автомобиль шёл медленно, то и дело переваливаясь с боку на бок и подскакивая, будто поперёк дороги были положены бревна. Макса осенила догадка: они двигаются по лесной тропе и автомобиль швыряет на вылезших из-под земли корнях старых деревьев. Об этом говорил и приглушённый шум, который стал доноситься откуда-то сверху, — так в ветреную погоду шумит лес…
Наконец машина остановилась. Максу завязали глаза. Поддерживаемый гестаповцами, он вылез. Теперь, когда мотор автомобиля заглох, шум леса слышался отчётливее. Ко всему Макс ощущал ещё и аромат хвои.
Его взяли под руки и повели, а какие-то люди (он ясно слышал топот ног) подбежали к автомобилю и открыли багажник.
Несколько десятков шагов Макс сделал по ровной земле.
«Осторожнее, — сказал один из спутников, — здесь лестница».
Спуск продолжался долго. Когда он закончился, Максу разрешили снять с глаз повязку. Макс стащил её и невольно зажмурился. Он находился в круглой, ярко освещённой комнате со сводчатым потолком. Пол слегка подрагивал под ногами. Откуда-то доносился приглушённый рокот.
Через люк Макс и гестаповцы спустились ещё ниже, теперь уже по узкой винтовой лестнице, и оказались на длинном балконе, огороженном металлическими перилами. Под балконом был большой квадратный провал — шагов сорок в длину и столько же в ширину. В нем бурлила вода. У Макса было ощущение, что вода медленно прибывает.