Мы продолжаем двигаться на юг, тяжело топая по твердому песку во время отлива и отдыхая на рыхлых дюнах при приливе. Так мы добираемся до Conception Bay (Консепшн-Бей), прославившегося во время алмазного бума 1909 года, когда старатели высаживались здесь толпами. Те, кто смог заявить права на удачный участок, заработали целые состояния, и этот район давал алмазы многие годы.
Во время алмазной лихорадки немецкое каботажное судно Eduard Bohlen («Эдуард Болен») вышло из Свакопмунда с грузом оборудования для Conception Bay (Консепшн-Бей). На борту также находились такие предметы роскоши, как ящики с пивом и жестяные упаковки с сигаретами, немецким коньяком, польской колбасой, франкфуртскими сосисками, копченым угрем, кислой капустой и датским маслом. Капитан Eduard Bohlen («Эдуард Болен») Пароу знал этот берег не хуже любого другого моряка в те дни, но изменчивый характер побережья проделал с ним злую шутку, и он сел на мель в семи милях к югу от Conception Bay (Консепшн-Бей). В отчаянной попытке снять корабль с мели за борт полетел весь ценный груз. Обрадованные старатели тащили через полосу прибоя ящики с джином «Шидам». Один человек собрал столько вкусных вещей, выброшенных на берег, что даже открыл на дюнах свой магазин.
Я знал одного пассажира, плывшего на этом корабле во время его последнего путешествия, — Геррмана Оффена из Свакопмунда. Этот предприимчивый человек купил Eduard Bohlen («Эдуард Болен») за тысячу фунтов и обставил свою гостиницу стульями и столами и другим оборудованием, которое он вывез с корабля. Но само судно прочно продолжало сидеть в песке. Вокруг него образовались дюны, и оно стало одной из самых знаменитых примет на всем побережье. Я видел его там много лет после того, как он сел на песок, ровно стоящим на киле и будто невредимым, словно корабль движется под полными парами через пустыню. Алмазная компания поселила на нем своих рабочих из местного населения, и снова стали гореть огни в иллюминаторах. Управляющий жил в капитанской каюте..
У меня когда-то был друг по имени Джордж Остин, инженер по спасательным работам. Оффен нанял его вскоре после первой мировой войны, чтобы тот осмотрел Eduard Bohlen («Эдуард Болен») и определил, возможно ли вновь вывести этот корабль в море. Остин отправился в Conception Bay (Консепшн-Бей) на повозке, запряженной лошадьми, в сопровождении полицейского верхом. Им постоянно угрожали дюны. Тонны сыпучего песка обваливались как лавина, а когда они обходили опасное место, на повозку обрушивалось море. По ночам вокруг них выли шакалы. Так они медленно ползли до тех пор, пока не добрались до местечка, именуемого Черная Стена. Дюны там достигают высоты ста футов. Они обрываются прямо в море, и на протяжении целых двенадцати миль в них нет прохода. Тем не менее во время отлива над морем появляется твердый уступ, и Остин так спланировал свое путешествие, чтобы воспользоваться этим проходом. Так они и пробирались вперед, увертываясь от оползней и зыбучих песков, пока, наконец, не добрались до Eduard Bohlen («Эдуард Болен»)
Остин думал, что сможет привести в действие корабельные лебедки, проделать проход в песках с помощью насоса, развернуть судно к морю и затем вытащить его обратно на воду. Этот амбициозный план так и не был осуществлен. Тракторов, которые могли бы протащить корабль весом в две тысячи тонн через песок, в то время еще не было. Остин говорил о лошадях и волах. Это должно было бы быть потрясающим зрелищем.
Прошли годы, но призрак Eduard Bohlen («Эдуард Болен») по-прежнему обитает в пустыне, демонстрируя редким посетителям этих мест возвышающуюся над песками надводную часть корабля, будто идущего курсом на юг, но уже в сотне ярдов от моря.
Всего в нескольких милях от этого погибшего судна остатки мачты торчат еще над одним кораблем сокровищ. Это очередная жертва тумана — Cawdor Castle («Кодор каста»), который погиб в 1926 году, когда шел из Уолфиш-Бея в Кейптаун. Но «Кодор» лежит слишком далеко от берега, чтобы его груз можно было спасти. В его трюмах до сих пор томится тысяча ящиков шотландского виски.
Сегодня на побережье есть город-призрак, который встречает редкого гостя. Алмазные поселения, что создали немцы перед первой мировой войной, в течение нескольких лет были оживленными местами. Потом копи были выработаны, и люди покинули их. Таким местом и является Меоб, хотя он и знал нескольких соперников по былой славе. Меоб стоит над подземной рекой, поэтому от жажды там никто не умирал. Он прекратил свое существование вскоре после начала первой мировой войны. От него остались дюжина постепенно гниющих деревянных домов и огороды.