Я взял с заднего сиденья вчерашнюю газету и развернул ее, чтобы прикрыть лицо. Заголовки казались извлеченными откуда-то из древней истории. Прошла вечность, пока «линкольн» не проехал мимо. Я успел разглядеть человека за рулем. Его лицо с маленькими глазками, седловидным носом и как бы резиновым ртом относилось к разряду незабываемых. Незабываемых в силу своей неприглядности.
«Линкольн» свернул в подъездную аллею, к дому номер четырнадцать, и, мелькнув в моем зеркале заднего вида, припарковался рядом с «ягуаром». Человек, вышедший из машины, двигался быстро и мягко, не размахивая руками. Его фигура с покатыми плечами, в длинном черно-сером пальто покроя реглан, напоминала торпеду, скользящую по стартовой площадке.
Дверь отворилась, прежде чем он успел постучать. Мне не удалось увидеть, кто ее открыл. На две или три минуты, которые мне показались вечностью, дверь закрылась, затем открылась снова.
Из дома вышел Ланс Леонард. Он как-то странно, суетливо, точно марионетка, которую дергают за ниточки, спустился по ступенькам и прямо через газон побежал к «ягуару», не обращая внимания на разбрызгиватели, хотя его белая шелковая, с открытым воротом, рубашка сразу стала мокрой.
«Ягуар» зарычал, дал задний ход и вылетел на проезжую часть. Когда он с визгом пронесся мимо меня, я мельком увидел лицо Ланса Леонарда. Оно напоминало застывшую маску. Нос и подбородок заострились, а черные глаза сверкали, как антрацит. Меня он не заметил.
«Ягуар» стремительно унесся в тишину. Я вытащил пистолет тридцать восьмого калибра, который хранился в ящичке для перчаток на приборной доске, вышел и пересек улицу. Регистрационная карточка гласила, что «линкольн» принадлежит Теодору Марфельду, проживающему на Прибрежной автостраде в Южном Малибу. Внутри машина была обита облезлой черной кожей, от которой воняло кошками. Заднее сиденье и пол прикрывали листы грубой оберточной бумаги. Часы на приборной доске стояли, стрелки застыли на 11.20.
Я поднялся по ступенькам и только собрался постучать, как вдруг заметил, что дверь слегка приоткрыта. Я распахнул ее и вошел в тускло освещенную прихожую с круглым потолком в мавританском стиле. Впереди, слева от меня, уходила вверх громоздкая лестница, выложенная красной мозаикой. Справа открытая внутренняя дверь отбрасывала конус света на пол и на чистую оштукатуренную боковую сторону лестницы.
И вот на это яркое пятно света упала тень человека в шляпе. В дверном проеме показались голова и плечи того типа с седловидным носом.
– Мистер Марфельд? – спросил я.
– Да. Кто вы такой, черт вас подери? Вы не имеете права вторгаться в частное владение. Убирайтесь отсюда ко всем чертям!
– Я хотел бы поговорить с мисс Кэмпбелл.
– О чем? Кто вас послал? – процедил он сквозь зубы.
– Дело в том, что меня направила сюда ее мать. Я друг семьи. А вы тоже друг семьи?
– Да. Вы совершенно правы. Друг семьи.
Марфельд поднес правую руку к лицу. Левой не было видно из-за двери. Я, не вынимая рук из карманов, держал палец на спусковом крючке пистолета. Марфельд казался озадаченным. Он обхватил свой подбородок и машинально потянул его вниз. Большой палец у него был испачкан чем-то красным, что оставило отпечаток с одной стороны его вдавленного носа.
– Порезались?
Он посмотрел на палец и быстро сжал руку в кулак.
– Да, порезался.
– Я умею оказывать первую помощь. Если вам больно, то у меня в машине есть обезболивающее. И еще пятипроцентная настойка йода, чтобы устранить опасность заражения крови или другой серьезной инфекции.
Он сердито отмахнулся. Голос, внезапно сорвавшийся на писк, выдал владевшее им нервное напряжение.
– Заткнись, будь ты проклят, терпеть не могу пустых слов! – Он постарался взять себя в руки и заговорил на полтона ниже: – Слышишь, я сказал, чтобы ты убирался отсюда. Чего ты ждешь?
– Обычно друзья семьи так не беседуют друг с другом.
Марфельд шагнул вперед. Теперь дверь больше не скрывала его. В его левой руке блеснул металлический стержень. Это была медная кочерга. Он переложил ее в правую руку и подошел ко мне так близко, что я почувствовал его дыхание на своем лице.
– Ах ты проклятый болтун!
Я мог бы застрелить его, не вынимая пистолета из кармана. Вероятно, так и следовало поступить. Загвоздка была в том, что я знал его недостаточно хорошо, чтобы сразу убить. Кроме того, я надеялся на скорость своей реакции, забыв о нокауте, полученном от Леонарда, и о слабости в ногах, которая еще напоминала о себе.