– Привет.
– Привет, Рина.
– Вам уже известно, кто я? – проговорила она хмуро.
– Да, известно. Я должен был догадаться раньше. Где же твоя сестра, Рина?
– У Эстер возникли неприятности, и она покинула страну.
– Ты уверена?
– Я ни в чем не уверена с тех пор, как узнала, что Ланс мертв.
– Ты же не поверила мне, когда я сказал тебе об этом.
Потом пришлось поверить В отеле я купила лос-анджелесскую газету и сразу увидела заметку о нем, то есть о его смерти. – Ее веки поднимались с трудом, и выражение синих глаз стало совсем другим за эти тринадцать часов, она увидела много такого, что не могло ей понравиться. – Это моя сестра, это Эстер его убила?
Не исключено, но я так не думаю. Они сообщили тебе, куда именно она уехала – в Мексику, в Канаду, на Г авайи?
– Нет, не сообщили. Карл Стерн сказал, что лучше мне не знать об этом.
– А как ты сама думаешь, чем ты здесь занимаешься? Обеспечиваешь ей алиби?
– Наверное, да. По крайней мере, разговор шел именно об этом. – Она вновь взглянула на меня. – Пожалуйста, не смотрите на меня так. Я сама хочу рассказать вам все, что знаю, не надо меня допрашивать. Поверьте, у меня была ужасная ночь.
Она закрыла лицо руками, а когда отняла их, они были совсем мокрые. На тумбочке рядом с кроватью стояла коробочка с гигиеническими салфетками. Я вытащил одну и подал ей. Рина промокнула глаза и высморкалась. Неожиданно она спросила по-детски тоненьким голоском:
– Скажите, вы добрый человек?
– Надеюсь… – начал было я, но ее прямота смутила меня. – Нет, – сказал я честно, – не добрый. Когда я думаю об этом, я стараюсь быть добрым, но с каждым годом получается все хуже. Это то же самое, что пытаться подтянуться на одной руке. Можно всю жизнь тренироваться время от времени и все же никогда этого не добиться.
Она попробовала улыбнуться. Но уголки нежных губ не желали подниматься.
– Вы ответили как порядочный человек. Зачем вы приходили в дом Эстер сегодня ночью? Как вы туда вошли?
– Взломал дверь.
– Зачем? Моя сестра в чем-то виновата?
– Не знаю. Ее муж попросил меня разыскать ее. Этим я и занимался.
– У нее нет мужа. То есть, я имею в виду, муж Эстер умер.
– Это она сказала, что он умер, верно?
– Разве это не правда?
– Кажется, она вообще не говорит правды, когда можно обойтись ложью.
– Я знаю. – И она сухо добавила: – Но Эстер мне сестра, и я люблю ее. Я всегда делала для нее все, что могла. И буду делать.
– Поэтому ты и оказалась здесь?
– Да, именно поэтому. Ланс и Карл Стерн заявили, что я могу вызволить Эстер из большой беды, может быть, даже спасти от тюремного заключения. Все, что от меня требуется, так это прилететь сюда, зарегистрироваться под ее именем в отеле, а затем исчезнуть. Мы договорились, что я возьму такси, уеду за город, за аэропорт, а Карл Стерн подберет меня там. Но я почему-то не встретилась с ним. И вот в конце концов я очутилась здесь, и у меня совершенно сдали нервы.
– И поэтому ты звонила мне?
– Да. После того как я увидела заметку о Лансе, я задумалась. Если вы сообщили мне правду о нем, так, возможно, и все остальное тоже была правда. Я вспомнила кое-что, о чем вы говорили ночью, – первое, что у вас вырвалось, когда вы увидели меня в комнате Эстер. Вы спросили, – она старательно подбирала слова, как ребенок, повторяющий урок, – вы решили, что я – это Эстер, и сказали, что вы думали, что я мертва, – то есть, что она мертва.
– Да, я говорил это.
– Это правда?
Я не знал, что ответить. Она встала с кровати, пошатнулась и крепко схватила меня за руку.
– Эстер мертва? Не бойтесь сказать мне правду. Я выдержу.
– К сожалению, я сам точно не знаю.
– А как вы думаете?
– Я думаю, что мертва. Думаю, ее убили здесь, на Беверли-Хиллз, вчера, ближе к вечеру. И алиби, которое им нужно, не для Эстер. А для того, кто убил ее.
– Я не совсем понимаю…
– Допустим, Эстер была убита вчера. Ты выдаешь себя за нее, прилетаешь сюда, регистрируешься в отеле, исчезаешь. И ее уже не будут искать в Лос-Анджелесе.
– Я буду.
– Если сама останешься живой.
Ей потребовалась секунда, чтобы осознать то, что я сказал, и еще одна, чтобы соотнести это с действительностью. Она вздрогнула всем телом, заморгала, а затем замерла, неподвижно глядя на меня округлившимися синими глазами, в которых застыл ужас.
– Что же мне делать?