– Ты испугалась и предпочла бегство. – Джастин поднялся из кресла, помог Люсинде встать на ноги и посмотрел ей в глаза: – Ты сохранила письмо?
Люсинда медлила с ответом. Ей не хотелось лгать мужу, но, прочитав письмо, он непременно спросит, нашла ли она свою дочь, и потребует отказаться от нее, ведь иначе разразится скандал в обществе.
– Нет… Прости, Джастин, я его уничтожила. Мне нельзя было выходить за тебя замуж. Я пойму, если ты скажешь, что ненавидишь меня. Брак можно расторгнуть, я готова уйти. Все, о чем прошу тебя, – это немного денег, чтобы продержаться до тех пор, пока не найду способ зарабатывать себе на жизнь.
Она ни за что не стала бы просить мужа о деньгах, но пришлось на это пойти ради ребенка.
Джастин несколько мгновений молча смотрел на нее, потом заговорил, и тон его внезапно сделался настолько холодным, что у Люсинды по спине побежали мурашки.
– Нет, я не намерен расторгать брак. Довольно с меня пересудов, надо мной и так уже все потешаются, Люсинда. Ты моя супруга и ею останешься.
– Джастин… – Люсинда не понимала, в чем причина такой резкой перемены его настроения, и ее глаза невольно наполнились слезами. – Я понимаю, ты злишься…
– Да неужели, дорогая? Если бы ты доверилась мне с самого начала, я бы не оказался выставлен на посмешище!
– Прости, но я… – голос Люсинды дрогнул, – я не думала, что мое бегство вызовет такие последствия. Если бы ты всем сказал, что я уехала ухаживать за больной матушкой…
– Если бы твоя записка сразу нашлась, я так и сделал бы, – перебил ее Джастин и отошел к окну. – А вот если бы ты с самого начала доверилась мне, ничего дурного не случилось бы. Ты должна была все рассказать мне, перед тем как приняла мое предложение.
– Да, должна была. Но тогда я боялась, что ты не женишься на мне, узнав мою постыдную тайну.
Джастин обернулся и взглянул на нее, надменно подняв бровь:
– Тебе так хотелось стать герцогиней Эйвонли?
– Нет… – Люсинда замолчала, но, собравшись с силами, все же продолжила: – Я люблю тебя, Джастин. И надеялась, что, если мы поженимся, ты простишь меня, когда я расскажу о своем прошлом.
– То есть ты думала, что я не пойду на развод, потому что это вызовет скандал? – Он презрительно усмехнулся. – Что ж, ты не ошиблась в расчетах, дорогая. Я не намерен разводиться. Полагаю, со временем мы сумеем наладить совместную жизнь. Мне нужен наследник. Что до скандала, теперь, когда ты вернулась, его можно не опасаться. Я просто скажу всем, что ты срочно уехала к больной родственнице, а письмо, которое ты оставила мне, затерялось. Ведь отчасти это правда.
– Джастин… – Люсинда шагнула к мужу, умоляюще протянув к нему руки, но замерла, увидев, что его красивое лицо искажено гневом. – Ты не веришь в мои чувства к тебе? Ты меня не простишь?
– Я очень постараюсь простить тебя, – сухо произнес герцог. – Однако надеюсь, ты не ждешь, что я упаду перед тобой на колени и заверю, что все забыто и быльем поросло? Я питал к тебе искреннюю симпатию, но сейчас, должен признаться, не испытываю ничего, кроме разочарования.
– Пожалуйста, Джастин, не злись на меня так! – в отчаянии воскликнула Люсинда. – Знаю, я причинила тебе боль, но я и сама была в ужасном состоянии!
– Вот этого-то я и не могу понять. – В его глазах не было и намека на сочувствие. – Почему письмо от шантажиста повергло тебя в такой ужас? Быть может, потому, что ты вообще не собиралась рассказывать мне о своем прошлом?
– У меня потребовали десять тысяч фунтов за молчание.
– Надо было показать мне письмо – я заплатил бы шантажисту. А еще лучше – нашел бы его и пригрозил тюрьмой.
– Но ты бы возненавидел меня…
– Я не питаю к тебе ненависти, – устало сказал Джастин. – Я расстроен и чувствую себя преданным, Люсинда. Расскажи ты мне об изнасиловании с самого начала, я лишь пожалел бы тебя. Это не твоя вина, тут нечего стыдиться. Но твой обман, твое безрассудное бегство, твое нежелание довериться мне… Скажу честно: ты не такая, какой я тебя себе представлял.
Эти слова, достоинство, с которым Джастин их произнес, спокойный голос и страдание, отразившееся в его глазах, ранили Люсинду в самое сердце. Бремя вины сделалось невыносимым, когда она осознала, какую боль причинила ему своим необдуманным поведением. Люсинда и сама не понимала, почему не открыла мужу всю правду. Нужно было рассказать о дочери, но она все не решалась, а теперь уже поздно. Герцог либо вернет девочку той женщине, которая так дурно с ней обращалась, либо отдаст ее в другую семью, где будет еще хуже.