Вынужденно расслабившись, Кельсер перебрал то немногое, что можно было различить вокруг. Мутный исчез — его что-то отвлекло вскоре после охранения Кельсера. Оставалась туманная пещера, сияющий бассейн и несколько колонн. На другом конце пещеры поблескивали зернышки металла, но Кельсер не мог разобрать, что это такое.
Вот и все его бытие. Неужели он заточил себя в этой крошечной тюрьме навечно? Какая жестокая ирония, если он обманул смерть лишь затем, чтобы обречь себя на еще худшую долю.
Что станется с его рассудком, если он проведет здесь несколько десятилетий? А если столетий?
Кельсер уселся на кромку Источника и попробовал отвлечься, переключившись на мысли о друзьях. В миг смерти он верил в свой план поднять мятеж, но теперь видел в нем множество недочетов. Что, если скаа не восстанут? Что, если подготовленных резервов окажется недостаточно?
Даже если все сработает, тяжелая ноша ляжет на плечи нескольких плохо подготовленных мужчин и одной замечательной девушки.
Внимание Кельсера привлекли огни, и он вскочил на ноги, радуясь любому развлечению. В комнату вошли несколько сияющих душ. Что-то с ними не так. Глаза…
Инквизиторы.
Кельсер не дрогнул, хотя инстинктивно испытывал ужас перед этими существами. Ему удалось одержать верх над одним из них, и он больше не боится. Он принялся мерить шагами границы своего пространства, пытаясь рассмотреть, что тащат трое инквизиторов. Что-то большое и тяжелое, но оно вообще не светилось.
Тело, понял Кельсер. Без головы.
Не тот ли это, которого он убил? Да, скорее всего. Еще один инквизитор с почтением нес штыри мертвого — целую охапку в большой банке с какой-то жидкостью. Прищурившись, Кельсер шагнул из тюрьмы, пытаясь определить, что это такое.
— Кровь. — Мутный возник словно из ниоткуда. — Штыри держат в крови, пока не используют. Это помогает сохранить их эффективность.
— Вот как. — Кельсер отошел в сторону, когда инквизиторы бросили в Источник сначала тело, а потом голову. И то, и другое испарилось. — И часто они так делают?
— Каждый раз, как умирает один из них. Вряд ли они понимают, что делают. Бросать мертвые тела в этот бассейн совершенно бессмысленно.
Инквизиторы ушли со штырями павшего. Судя по сгорбленным спинам, эти четверо были измотаны.
— Мой план. — Кельсер глянул на Мутного. — Как он там? Команда уже должна была обнаружить склад. Горожане… все сработало? Скаа разозлились?
— Гм-м-м? — протянул Мутный.
— Революция, мой план.
Кельсер шагнул к богу. Тот сдвинулся назад, за пределы досягаемости Кельсера, и взялся за нож на поясе. Наверно, не стоило его бить при знакомстве.
— Мутный, послушай. Тебе надо их подтолкнуть. Другого шанса свергнуть его у нас не будет.
— План… — проговорил Мутный и на мгновение распался. — Да, был план. Я… помню, что у меня был план. Когда я был умнее…
— План в том, чтобы поднять бунт среди скаа. Если мы закуем Вседержителя в цепи и заточим, будет уже неважно, насколько он могущественный, и неважно, что он бессмертный.
Бог рассеянно кивнул.
— Мутный?
Тот задрожал, глянув на Кельсера. От его головы медленно отделялись туманные струйки и исчезали в никуда, словно вылезали нитки из растрепанного коврика.
— Знаешь, он меня убивает. Хочет, чтобы меня не стало до начала нового цикла, хотя… возможно, я смогу продержаться. Слышишь, Разрушитель?! Я еще не умер. Все еще… все еще жив…
«Проклятье, — похолодел Кельсер. — Бог сходит с ума».
Мутный зашагал взад-вперед.
— Я знаю, ты слушаешь меня. Меняешь то, что я пишу и что написал раньше. Присваиваешь нашу религию себе. Они едва помнят истину. Как всегда, скользкий, как червь.
— Мутный, ты не мог бы просто пойти…
— Мне нужно было оставить знак, — прошептал Мутный, остановившись рядом с Кельсером. — Такой, чтобы он не мог его изменить. Знак насчет оружия, что я спрятал. Думаю, это точка кипения воды. Или точка замерзания? А если единицы измерения с годами изменятся? Я нуждался в чем-то таком, о чем будут помнить всегда. Нечто такое, что сразу узнают. — Он наклонился к Кельсеру. — Шестнадцать.
— Шестнадцать?.. — переспросил тот.
— Шестнадцать, — ухмыльнулся Мутный. — Хитро, как считаешь?
— Потому что это означает…
— Количество металлов. В алломантии.
— Их десять. Одиннадцать, если считать тот, что я нашел.
— Нет! Нет, нет, глупости. Шестнадцать. Это идеальное число. Они поймут. Должны понять.
Мутный снова принялся расхаживать, и его голова почти вернулась к прежней форме.