Это Рэй Моррис. Старый друг отца.
– Рэй, – машу я ему рукой.
Затушив сигарету, он шагает через валуны мне навстречу.
– Неужто дочка Дэнни? – говорит он. – Малышка Кейт. Как поживаешь?
У него блестящая красноватая кожа, а в стеклянных светло-серых глазах отражаются последние лучи послеобеденного солнца. Он снимает шляпу и пожимает мне руку. Ладони у него грубые и покрытые мозолями, словно он провел в соленой воде целую вечность. В последний раз я видела его перед отъездом в университет. Он привез рыбу, и мама пригласила его остаться на ужин. Со смерти отца годом ранее мы ни разу не собирались за обеденным столом: слишком много плохих воспоминаний. Но в тот вечер мама сделала над собой усилие и даже достала лучший фарфор. Это был первый раз за долгие годы, когда мы сидели за столом, как нормальные люди. И мой последний в этом доме.
– Хорошо, – отвечаю я, вдруг чувствуя себя маленькой.
– Что ты тут делаешь? – спрашивает он. – Слышал, ты была на какой-то войне.
– Я здесь всего на несколько дней, – говорю я ему. – По маминым делам.
– Очень сожалею по поводу твоей матери, – говорит он, глядя куда-то вдаль. – Очень. Прекрасная была женщина.
– Да, – шепотом отвечаю я, пытаясь не думать о письме. – Это правда.
– Прости, что не пришел на похороны, – говорит он, снова надевая шляпу. – Я только… В общем, не люблю я церкви и все такое.
– Все нормально, – отвечаю я. – Меня тоже не было.
– Да? – удивляется он.
– Я была в Сирии.
Он кивает.
– Мы все читаем твои статьи, – говорит он, показывая на своих приятелей на пляже. – Та еще работенка.
Он улыбается, и я изо всех сил пытаюсь не заплакать. Что-то в его голосе напоминает мне о маме.
– Иногда приятно от нее немножко отдохнуть, – говорю я. – Пожить нормальной жизнью.
– Как дела у твоей сестры? – спрашивает он. – Салли, так ведь? Она тоже переехала?
– Нет, – отвечаю я. – Просто она сейчас не любит появляться на людях.
– Она ведь раньше работала в банке на главной улице?
– Да, работала, – отвечаю я. – Уволилась пару лет назад. Наверное, захотелось чего-то новенького.
– Ее можно понять, – нахмурившись, говорит Рэй. – Не думаю, что я еще долго тут продержусь. Мне уж скоро стукнет полтинник. За убийство меньше дают. Зато хоть жить есть на что.
– Которая ваша? – спрашиваю я, кивая на перевернутые на камнях лодки.
– Вон та дальняя, у валунов, – говорит он, показывая на небольшое черно-белое суденышко.
Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать наклонные буквы, но не могу.
– Как она называется? – спрашиваю я.
– Ахерон, – слегка улыбаясь, говорит он.
– Река скорби! – восклицаю я. – Мрачновато.
– Да, – говорит он. – Зато правдиво. Люди забывают, насколько зловещим может быть море.
Он замолкает, и я наблюдаю, как он смотрит на воду. Крепкий и плотный, он всем своим существом напоминает изваяние, высеченное из скалы много веков назад и оставленное на растерзание соленым ветрам.
– Тяжелая, должно быть, работа, – говорю я.
– Временами, – отвечает он. – Главное, что бы ни случилось, помнить, что этого зверя не приручишь. – Он показывает на море. – Последнее слово всегда за ним.
Я собираюсь ответить, но ветер уносит мои слова. Один из рыбаков зовет Рэя, и тот поднимает руку.
– Иду, Джек! – Он поворачивается ко мне. – Мне пора, – говорит он. – Рад был тебя повидать, милая.
Он треплет меня по плечу и улыбается.
– Я тоже, Рэй, – отвечаю я, вдруг чувствуя себя маленькой девочкой.
– Передавай привет Салли, – говорит он. – Берегите друг дружку. Теперь, когда вашей мамы не стало, вам надо держаться вместе. Нет ничего важнее семьи.
Мгновение он смотрит на меня, а затем кивает и шагает к своим приятелям.
Нет ничего важнее семьи.
Я прохожу мимо группы ребятишек, ловящих крабов на удочку у края мола. Две маленькие девочки начинают спорить из-за запутавшейся лески, но тут вмешивается девочка постарше и начинает ее распутывать. В этот момент я понимаю, что нужно делать. Достав телефон, я торопливо набираю короткое сообщение:
Скоро загляну.
Убрав телефон в карман, я ловлю такси. Я знаю, что будет непросто, но мне нужно с ней поговорить. Рэй прав: кроме нее, у меня больше никого нет.
Полицейский участок Херн Бэй
18 часов под арестом
– Не хотите стакан воды?