– Приятно говорить с женщиной, отлично знающей свое дело.
Сверкнув улыбкой, она поинтересовалась:
– Где можно найти больше всего отпечатков? В ФБР, ЦРУ или ЗЭП?
– Что такое ЗЭП? Может быть, это сокращение имеет отношение к охране окружающей среды?
– Нет, к заднице Элизабет Пенроуз. – Она рассмеялась. – Эта шутка бродит по всему департаменту. Вы ее не слышали?
– Кажется, нет.
Она протянула руку:
– Сэлли Хейнс.
– Джон Кори. – Я пожал руку в перчатке и заметил: – Как приятно ощущать прикосновение латекса. А вам приятно?
– Ответа не будет. – После небольшой паузы она спросила: – Вы не тот парень из департамента полиции Нью-Йорка, которого прислали помочь департаменту округа раскрыть это убийство?
– Тот самый.
– Забудьте ту шутку про Пенроуз.
– Обязательно забуду. Так чем мы располагаем, Сэлли?
– Видите ли, дом недавно убирали, поэтому мы располагаем хорошими чистыми поверхностями. Я еще вплотную не приступала к отпечаткам, однако бросается в глаза, что чаще всего встречаются две пары пальцев, вероятно, принадлежащих Гордонам. Иногда попадаются и другие отпечатки. Если хотите знать мое мнение, детектив, то убийца работал в перчатках. Но им был не наркоман, оставляющий четкие отпечатки пятерни на баре.
Я кивнул.
– Уж постарайтесь извлечь из этого атласа все, что можно.
– Я всегда стремлюсь к совершенству. А вы? – Она вытащила пластиковую сумку из ящика, опустила в нее атлас и добавила: – Мне понадобятся отпечатки ваших пальцев.
– Чтобы сличить их с отпечатками на заднице Пенроуз?
Она рассмеялась и приказала:
– Положите-ка руки на стекло этого кофейного столика.
Я сделал, как она велела, и поинтересовался:
– Вы взяли отпечатки пальцев у тех двоих ребят, которые были с начальником Максвеллом?
– Мне сказали, что ими займутся позднее.
– Вот как. Послушайте, Сэлли, многие, подобно тем ребятам на кухне, начнут хвастаться перед вами, что работают в разведывательном управлении. Вам же надлежит докладывать только в департамент округа по убийствам, желательно лично Пенроуз.
– Понимаю. – Она огляделась и спросила: – А с микробами как?
– Микробы здесь ни при чем. Так уж случилось, что жертвы работали на острове Плам, но это чистое совпадение.
– Да, ясно.
Я сгреб кипу компьютерных распечаток и направился к раздвижной стеклянной двери.
– Мне не нравится то, как производится осмотр места преступления, – прокричала мне вслед Сэлли.
Я не ответил.
Я спустился вниз к заливу, где у самой воды стояла уютная скамья. Бросил на нее похищенные бумаги и взглянул на водную гладь.
Подступавшая слабость напоминала, что я всего лишь простой смертный, а уже не тот супермен, каким был до того дня, когда в меня стреляли.
Я опустился на скамью, откинулся на спинку и некоторое время созерцал ночь. На небольшом клочке лужайки, слева от пристани Гордонов, стоял высокий белый флагшток с траверсой, именуемой нок-реей, с которой свисали две веревки, называемые фалами. Видите, я уже усвоил кое-что из морского жаргона. Короче говоря, Гордоны нашли в гаражном шкафчике полный комплект флагов и вымпелов и время от времени забавы ради вывешивали на нок-реях сигнальные вымпелы, оповещавшие, что пора подниматься на борт или что капитан сошел на берег.
Я заметил раньше, что на вершине мачты Гордоны вывесили "Веселого Роджера". "Какая ирония судьбы, – подумал я, – что в последний день их жизни на ветру развевался пиратский флаг с черепом и костями".
Я также заметил, что с каждого фала свисал сигнальный вымпел. В темноте они были едва различимы, что, впрочем, не имело никакого значения, поскольку я мало что соображал в морской сигнализации.
Слева на край скамьи села Бет Пенроуз. К моему огорчению, на ней была куртка. Она прижимала руки к своей груди, словно ей было холодно. Женщины всегда мерзнут. Ничего не говоря, Бет сбросила туфли, потерла стопы о траву, пошевелила пальцами ног. Женщины всегда носят неудобную обувь.
Прошло несколько минут в приятном, а может быть, прохладном молчании, и я решил, что пора завязать разговор:
– Наверное, ты права. Это, скорее всего, была лодка.
– Оружие при тебе?
– Нет.
– Замечательно. Тогда я собственноручно вышибу твои дурацкие мозги.
– Послушай, Бет...
– Я тебе, мужлан, не Бет, а детектив Пенроуз.
– Полегче.
– Почему ты так отвратительно вел себя с Тедом Нэшем?
– Это кто такой?
– Сам прекрасно знаешь. Так в чем же дело?
– Это мужское дело.
– Ты свалял дурака, все считают тебя спесивым идиотом и полным невеждой. Ты потерял мое уважение.
– В таком случае, думаю, о сексе нечего и заикаться.
– О сексе? С тобой даже одним воздухом дышать не желаю.
– Обидно это слышать, Бет.
– Не называй меня Бет.
– Тед Нэш называл тебя...
– Видишь ли, Кори, это дело мне досталось потому, что я уговорила шефа департамента по убийствам. Я получила свое первое настоящее дело. Раньше мне подсовывали всякое дерьмо – наркоманов, стреляющих друг в друга, мам и пап, улаживающих семейные скандалы с помощью кухонных ножей, и тому подобное.
– Мне жаль это слышать.
– Разумеется. Ты-то этим занимаешься все время, отсюда пресыщенность, цинизм и умничанье.
– Все же я бы не стал...
– Если ты пришел сюда смеяться надо мной, то проваливай.
Она встала. Я тоже поднялся.
– Подожди. Я пришел, чтобы помочь тебе.
– Тогда помоги.
– Хорошо. Послушай. Сначала дам один совет. Не разговаривай слишком много с Фостером или своим дружком, этим дерьмом Тедом.
– Знаю, и не говори так о Теде.
– Послушай... можно, я буду называть тебя Бет?
– Нет.
– Послушайте, детектив Пенроуз, вам кажется, что вы неотразимы и я заигрываю с вами... Вы полагаете, что оказались в неловком положении...
Она отвернулась и смотрела на залив.
Я продолжал:
– Мне очень трудно говорить, но... так и быть, вам нечего бояться этого... и меня...
Она обернулась и уставилась на меня.
Я прикрыл лицо правой рукой и потер лоб. Собравшись с духом, я продолжил:
– Видите ли... одна из пуль, угодивших в меня... О Боже, как мне объяснить?.. Ну, она попала в интересное место, понимаете? Теперь вы все знаете. Так что мы можем быть чем-то вроде... друзей, напарников... брата и сестры... Я хотел сказать, чем-то вроде сестер...
Я бросил взгляд на Бет и увидел, что она снова смотрит на море.
Наконец она нарушила молчание:
– Кажется, ты говорил, что пуля попала в живот.
– И туда тоже.
– Макс сказал, что у тебя серьезное ранение в легкое.
– Тоже верно.
– Мозг не пострадал?
– Вполне возможно, что пострадал.
– И ты хочешь, чтобы я сейчас поверила, что еще одна пуля сделала тебя кастратом.
– В такой ситуации мужчина не станет врать.
– Если твоя печь погасла, почему в глазах все еще горит огонь?
– Я вспоминаю прошлое, Бет... Можно звать тебя Бет? Я вспоминаю время, когда при помощи шеста мог перемахнуть через свою машину.
Она закрыла лицо рукой, и я не мог догадаться, плачет она или смеется.
Я умолял:
– Только, пожалуйста, не говори никому.
Наконец она овладела собой и ответила:
– Позабочусь, чтобы это не попало в газеты.
– Спасибо. – Немного помолчав, я спросил: – Ты живешь здесь поблизости?
– Нет, я живу на западе графства Суффолк.
– Далековато. Возвращаешься домой или ночуешь здесь?
– Мы все живем в мотеле "Саундвью" в Гринпорте.
– Кто "мы все"?
– Я, Джордж, Тед, ребята, присланные окружным прокурором, и те, кто были здесь раньше... люди из министерства сельского хозяйства. Нам всем полагается работать днем и ночью, круглые сутки, семь дней в неделю. Лакомый кусок для прессы и читателей... если все всплывет на поверхность. Видишь ли, если это как-то связано с болезнями...