Разведчикам уже казалось, что амеба — полновластная хозяйка на мелководном перекате, но вскоре они увидели, что
к ней незаметно приближается скопище таинственных животных, напоминающих колючие, полуметровые в диаметре шары. Эти медлительные хищники, покрытые слоем диэлектрика, повседневно прятались в засаде, подстерегая добычу; они абсолютно не боялись электрических разрядов от огромной приплюснутой противницы, которая случайно заплыла на поделенную ими территорию, и окружили ее, чтобы непременно уничтожить.
Амеба, естественно, устала после яростной битвы с удавом
и теперь, отдыхая на воде, была действительно сходна с плотом. Она видела колючие шары, ползущие по дну не быстрее черепахи, и не ждала угрозы. Если бы она знала этих опасных животных, то давно бы уплыла на глубину. Шарообразные хищники неожиданно всплыли за счет водометных органов и впились полуметровыми иглами, которые соединялись с ядовитой железой, в плоское тело амебы. Она задергалась в конвульсиях и издохла через несколько минут. И тогда водные ежи — хозяева речного переката — разорвали ее труп на части.
В это время на гранитную плиту, нависшую краем над водой, прилетела пара птерозавров — самец и самка. Это было их излюбленное место для охоты на рыбу, которая, спасаясь от преследования крупных речных хищников, сбивалась в большую стаю, прижималась к подмытому берегу и находила там надежное убежище. Ящеры это заметили, быстро приспособились ловить неподвижную добычу и всегда наедались вдоволь.
Самец заглянул под плиту, привычно ожидая увидеть плотную стаю рыб, но там беззаботно мельтешила только никчемная мелочь, да под самым берегом лежала толстая и длинная коряга, которую, наверное, притащила быстрая вода реки. Но вот к плите приблизилась метровой длины рыба и замерла на месте, с подозрением глядя на корягу. Самец мгновенно схватил ее саженным клювом и передал подруге. Инстинкт подсказал ему: чтобы выросло здоровое потомство, самка должна быть сытой. Вскоре он ловко поймал вторую такую же рыбу и опять передал самке, но почему-то не заметил, что коряга отодвинулась от берега. Когда же ящер наклонился над водой за более крупной добычей, коряга внезапно ожила, превратилась в огромного удава, который схватил его за шею длинной клыкастой пастью. Птерозавр оглушительно орал и безуспешно вырывался; он неизбежно должен был погибнуть, но в сражение вступила самка. Она вонзила в тело пресмыкающегося четыре дюжины острых зубов и, дергая головой в разные стороны, смогла нанести ему глубокие колотые раны. Инстинкт снова подсказал удаву, что ему не одолеть сильных и дружных врагов; он вырвался из клюва самки, погрузился в глубину и заскользил по течению реки. А разведчики подняли якоря и поплыли в том же направлении.
Перекат казался бесконечным, а плес открылся перед взором незадолго до сумерек. И здесь, на стыке мелководья и углубления реки, разведчики снова увидали неудачливого удава, который скользил в воде немного впереди плота — его нетрудно было угадать по ранам и царапинам на теле. Хищник выбрался на берег в поисках добычи и пополз к группе деревьев, которые тесно росли на возвышении. Вскоре оттуда донесся душераздирающий визг полугодовалого тигренка. Подросток опрометчиво остался в логове, когда родители ушли на водопой к чистому прохладному источнику на близко лежащей поляне. Они примчались на вопли детеныша и с ходу вступили в сражение
с опасным пресмыкающимся. Удав бил противников хвостом
и твердой массивной головой, а они разрывали ему шкуру острыми клыками и когтями. Постепенно стало выявляться преимущество тигров: самец вонзил когти своих лап в жесткий хвост удава, а самка — в жилистую шею. Ограничив действия врага, тигры начали грызть его клыками и убили за несколько минут.
В окрестностях ложились сумерки, и людям нужно было думать о ночлеге. Примерно через пару километров от логова грозных тигров берег заметно понизился и превратился в торфяное болото с неисчислимыми топкими местами и редко растущими деревьями. Звери сюда не заходили, чтоб не угодить
в трясину, и это было на руку разведчикам. Они поставили плот на якоря на мелководье напротив единственной возвышенности среди унылых болот, на которой привольно разрослось исполинское ветвистое дерево, доминируя над окрестностью. Его уже давно облюбовала пара болотных луней; эти хищники каждой весной неутомимо поправляли свое обветшалое гнездо и выводили в нем новое потомство. Сейчас же заботливая самка неотлучно насиживала яйца, а матерый выносливый самец — верный защитник и кормилец — собирался лететь за добычей. Днем он охотился на рыбу, а ночью — на мелких зверей, которые казались такими в сравнении с гигантским хищником, но превышали своей величиной взрослого человека. За счет обостренного зрения лунь был способен заметить даже легкое движение добычи
в абсолютной темноте; его мягкие широкие крылья позволяли бесшумно подлететь к ней и захватить врасплох. А быструю расправу над жертвой делал крючковатый клюв двухметровой величины и гипертрофированные когти — острые и твердые как сталь.