Леонид Леонов не зря упоминает здесь о малой доле гипотетической ереси, в личине которой появляется истинное новаторство.
Ведь ересь — это и есть элемент нетрадиционного мышления. Элемент воображения, столь необходимого сегодня, в тревожный век торжества сил, выходящих за пределы человеческого восприятия: ультразвуков, которые нельзя услышать, ультраскоростей, которые нельзя себе представить, ультраэнергий атомного порядка и всего того, что торжествует сегодня в макро- и микромире.
Да кому это надо, скажет скептик. Искать, воображать, фантазировать... Чем ближе к прописным истинам, тем точнее и спокойнее. Давайте как-нибудь без вымысла, без фантазии. Вперед, по проторенным дорогам, проверенным столетиями.
А как же с Циолковским? — спросим мы скептика. А как же с геометрией Лобачевского? Непонятой на протяжении почти восьмидесяти лет, ныне торжествующей при расчетах космических траекторий и ядерных процессов?
А как же с теорией относительности Эйнштейна? Это тоже проторенное направление науки или яркая вспышка разума, способного к воображению?
Я нарочно коснулся самых мощных рычагов воображения, перестроивших мир представлений и понятий. Но ведь дети воображения — акселераты XX века — разбрелись сегодня по всем направлениям наук. Одни из них уже выбрали свой путь в науке, другие еще бродят, еще ищут место своего приземления. Найдут ли? Пока неизвестно...
Есть между соображением и наукой удивительная обратная связь, не заметить которую невозможно. В чем она заключается?
Как известно, сущность любой науки сводится к тому, что она производит анализ окружающей действительности. Наука как бы использует свои атомы познания. Она строит из понятий, концепций, абстракций, эмпирических законов самостоятельное здание — модель окружающей реальности. Чтобы эта модель стала научной, она должна быть подтверждена опытом.
В том случае, если постройка модели по тем или иным причинам невозможна, модель становится научным вымыслом, фантастикой. Однако и в ней существуют свои научные элементы, логические правила и приемы. Отсутствует эмпирическая проверка.
Таким образом, научно-фантастические идеи — плод человеческого воображения — есть не что иное, как тот же своеобразный метод проб и ошибок.
Именно здесь, в этом процессе, и надо искать ту «кибернетическую обратную связь», которая существует между наукой и вымыслом. Научная фантастика, вымысел как бы разыгрывают возможные варианты будущего.
Не скованная обязанностью проверки научных положений, фантастика, со своей стороны, вводит в оборот научные элементы познания: концепции, принципы, понятия. Они необходимы фантасту для построения научного здания, воздвигнутого на фундаменте воображения.
И вдруг происходит, казалось бы, невероятное: сама наука начинает складываться из элементов познания, порожденных научной фантастикой...
Таким образом, завершается этот потрясающий цикл взаимообогащения двух начал — науки и воображения.
Разве не такими были во многом наивные для нас сегодня научно-фантастические домыслы Жюля Верна, Герберта Уэллса, Беляева, а впоследствии Ивана Ефремова и других фантастов? Вот почему мы уверенно отвечаем скептикам: да, воображать надо. Искать необходимо. Но не только искать — обязательно находить. Искать и находить — вот обобщенная формула искусства и науки.
У молодого читателя, раскрывшего «книгу тайн», — плодотворная почва для поисков, развития воображения, а в ряде случаев и для находок.
Почва эта размещается в трех сферах: в прошлом, в настоящем и в будущем.
Заметили ли вы, дорогой читатель, как ныне, в эпоху научно-технической революции, ищущая молодежь все чаще обращается к прошлому? К прошлым методам, к романтике прошлого, к приключениям и авантюрам далекого вчерашнего дня.
На спасательной шлюпке в век лайнеров и межконтинентальных реактивных самолетов болгарская пара влюбленных Дончо и Джу Папазовы пересекают Атлантический океан, а еще через два года — Тихий океан.
Группа молодых парней из Америки в одиннадцатый раз делает попытку пересечь Атлантику на воздушном шаре. И — о радость! — наконец достигают успеха, приземлившись где-то под Парижем.
Советские ребята — рабочие, инженеры, кандидаты наук, — ведомые энтузиастом покорения Арктики Дмитрием Шпаро, на лыжах стремятся к Северному полюсу по торосистым льдам Ледовитого океана. Они достигают полюса. Несмотря на пятидесятиградусные морозы, пургу. И это в то время, когда атомный ледокол, тараня ледяные глыбы, казалось бы, запросто выходит на ледяную макушку Земли.