Говорили о литературе и музыке, спорили, вспоминали Москву, мечтали о будущем России.
Во время бесед Тургенев охотно делился замыслами. Рассказывал о романе, в котором собирался изобразить представителя дворянской интеллигенции. Хотя и неудачника на общественном поприще, но человека безусловно сыгравшего положительную роль для своего времени. Назовет он этот роман по имени главного героя — «Рудин».
Однажды Тургенев заговорил о том, что им задумана повесть. Главная героиня Елена будет представлять собой новый тип женщины в русской жизни. Образ ее довольно ясно обрисовывался в его воображении. Однако недоставало героя, который мог бы соответствовать ей, Тургенев не видел пока таких людей, которые могли бы послужить прототипом нужного ему образа. Он чувствовал лишь и понимал, что люди рудинского типа уходят вместе с эпохой.
Сосед Тургенева был романтиком, натурой увлекающейся, впечатлительной и прямой. Если добавить к этому, что он обладал своеобразным юмором и насмешливым языком, легко представить, как относились к нему чванливые мелкопоместные обыватели. К тому же он прослыл вольнодумцем и опасным волокитой — вторая репутация, как заметил Тургенев, была вовсе им не заслужена.
Неудивительно, что при первой возможности от него поспешили избавиться. Случилось это, когда началась Крымская война и был объявлен рекрутский набор в ополчение. Дворяне уезда, где жил Каратеев, выставили его кандидатуру в офицеры ополчения. Узнав об этом, он приехал в Спасское. Вид у него был встревоженный.
Для болезненного и физически слабого Каратеева этот поход мог кончиться плохо. И он это предчувствовал.
— Нет, нет. Я оттуда не вернусь; я этого не вынесу; я умру там, — упорно твердил Каратеев.
Разговор происходил в погожий осенний день. Они прогуливались по «аллее ссыльного», вдоль которой росли молодые липки, посаженные Иваном Сергеевичем, вышли к пруду и остановились у темной воды, покрытой опавшими листьями.
— У меня есть до вас просьба, — вдруг заявил Каратеев. — Вы знаете, что я провел несколько лет в Москве, но вы не знаете, что со мной произошла там история, которая возбудила желание рассказать ее — и самому себе и другим.
— Вы записали ее?
— Я попытался это сделать, но убедился, что у меня нет литературного таланта. Дело разрешилось тем, что я написал эту тетрадку, которую передаю в ваши руки.
Он вынул из кармана небольшую, страниц в пятнадцать, тетрадь в коричневом переплете.
— Несмотря на ваши дружеские утешения, — продолжал он, — я уверен, что не вернусь из Крыма. Поэтому будьте так добры, возьмите эти наброски и сделайте из них что-нибудь, чтобы не пропало бесследно, как пропаду я!
Тургенев стал быстро отказываться, но, видя, что это Каратеева огорчает, дал слово исполнить его волю.
В тот же вечер, после отъезда Каратеева, он засел за чтение оставленной им тетрадки.
На первой странице сверху мелким четким почерком было выведено заглавие «Московское семейство». Это был рассказ, причем довольно неумелый, хотя и искренний о подлинной истории любви Каратеева к девушке, которую звали Катериной.
Она питала к юноше явную симпатию. И он вправе был рассчитывать на ее благосклонность. Неожиданно появившееся третье лицо изменило весь ход событий.
Однажды, во время прогулки в окрестностях Москвы, Каратеев познакомил ее с молодым болгарином Николаем Катрановым. Катерина полюбила этого юношу и уехала с ним на его родину. Затем он оказался в Италии, где вскоре и умер. Жена в это время находилась в Париже. История заканчивалась неожиданно, точно следуя — как можно было предположить — за фактами «истинного происшествия».
Тем не менее в образе болгарина, каким его рисовал автор записок, содержались важные наблюдения. Он был выведен страстным патриотом, целеустремленным, можно сказать, одержимым идеей помочь страждущей родине сбросить чужеземное иго.
На следующий день, когда Каратеев вновь посетил Спасское, Тургенев подтвердил свое обещание исполнить его просьбу. Отметив при этом, что история рассказана им горячо и правдиво, поощренный похвалой, Каратеев устно дополнил свое повествование некоторыми подробностями. Он говорил об особом характере болгарина, которого хорошо узнал, о том, что такого человека трудно забыть. Тургенев поинтересовался, когда приехал Катранов в Москву, где обучался, с кем был связан и дружен. С готовностью отвечал Каратеев на все вопросы. А в конце беседы Тургенев невольно признался: «Вот тот герой, которого я искал!»
— Раз так, — обрадовался Каратеев, — то не дайте этой истории умереть.