– Суд, в составе двух членов Инквизиции и достопочтенного Верховного Инстигатора начинает рассматривать дело.
С последними словами в центре зала из воздуха соткалась голографическая картинка.
Все взоры присутствующих устремились на экран.
Поздний вечер. Улица. Тускло светят фонари. Из-за поворота появляется пара. Мария Ильева и её муж, идущие под руку. Они о чём-то разговаривают, смеются и на их лицах можно прочитать одновременно радость, семейный покой и умиротворённость.
Картинка немного опережает идущих. Разворачивается, демонстрируя тупик между двумя домами и тёмный силуэт, прячущийся в нём.
Когда пара проходит мимо тупика, всё и происходит.
Фигура, облачённая в чёрный приталенный костюм, набрасывается на мужа Марии. Один взмах правой руки - и в его горле торчит рукоять кинжала. Мария что-то истерично кричит, однако экран не передаёт звуки, только изображение. Фигура неизвестного наносит женщине удар ногой в солнечное сплетение, а затем ударом ребра ладони по шее согнувшейся от боли Марии прекращает поступление кислорода в организм. Мария падает в бессознательном состоянии на асфальт.
Фигура в чёрном комбинезоне склоняется над телом женщины, и на несколько секунд широкая спина закрывает его от камеры невидимого наблюдателя. Затем фигура поднимается во весь рост. Рука тянется к чёрной маске, одетой на голову и одним движением снимает её. Голограмма как будто чувствует пик развязки и приближает лицо убийцы. Улыбаясь, и глядя изумрудными глазами прямо в экран, стоит Дория Клафф.
На лице Дории невозможно было ничего прочесть. Она смотрела фильм, словно какую-нибудь детективную ленту, беспристрастно глядя на голограмму. Так кукла смотрит на все, что поставят перед её носом. Создавалось впечатление, что душа женщины находиться очень далеко, а оболочка из плоти и крови в этот момент стоит перед судом. Опустошённая, безвольная и малозначимая. Даже глаза женщины, так притягательны и красивы, были сейчас пусты – ни эмоций, ни страха, ни сострадания…
Мария закрывала лицо руками и постоянно всхлипывала, что более походило на какой-нибудь фарс, наигранную комедию, нежели действительно на переживания женщины, потерявшей мужа.
Впрочем, он мог и ошибаться.
Инстигатор не отрывался от лиц обеих на протяжении всего показа. Серые, наполненные опасным блеском глаза фиксировали каждый момент, каждый жест двух непохожих друг на друга женщин. Ловили изменения в полях аур и энергетической структуре организма.
Мария Ильева повернулась от экрана со слезами на глазах:
– Верховный Инстигатор! Вы только что видели, как эта женщина убила моего мужа. Вы только что лицезрели страшнейшее нарушение закона! Несправедливость и своеволие по отношению к наивысшей ценности государства! Убит человек. И виновный в его смерти должен понести суровое наказание, имя которому – смерть!
Инстигатор покачал головой, затем произнёс:
– Мария Ильева, я беру на себя ответственность по защите Ваших позиций.
В понимании многих эти слова означали смертный приговор для Дории Клафф. Если уж Верховный инстигатор самостоятельно берётся защищать человека, то девяносто девять процентов из ста, что этот человек невиновен.
Дория лишь улыбнулась.
– Верховный Инстигатор, - начала она, - Я вправе дать пояснения по поводу увиденного.
– Да, конечно, - согласился тот.
– Дело в том, что убийца никогда не снимет маски после совершённого им убийства на виду у всех.
Мария Ильева хотела что-то сказать, но обет, данный ею вначале, обязывал говорить за неё Верховного Инстигатора. Таковы были правила.
Правда, тот и сам прекрасно знал, что хотела сказать Мария.
– В переулке никого не было, Дория Клафф. Убийца был уверен, что он один. Да и чёрная маска, одетая на нём, мешала дышать.
– Всё равно, зная о законе «о наблюдении за жителями планеты Земля», он бы не стал рисковать.
– Дория Клафф, - инстигатор произнёс имя как можно брезгливее, - Вы с шести лет занимались восточными единоборствами, прошли спецподготовку по холодному вооружению и служили в войсках «Коммандос». То, как был убит Бернар Ильев, свидетельствует о высоком профессионализме убийцы. Обычный человек не в силах воткнуть офицерский кинжал в горло по самую рукоять, причём так, чтобы из раны не вытекло и капельки крови.