Но сегодня был совершенно иной день. Совершенно другая ситуация. К нему никого не подсадят. Никто не потревожит грешную душу писателя за всю поездку. И не стоило даже сомневаться в этом, ибо Михаил Трухин продал душу дьяволу и был вознаграждён почти неограниченными желаниями на целую неделю. Правда после истечения срока договора должна была следовать расплата за него – смерть, но она Трухина абсолютно не пугала. Он, в свои шестьдесят многое повидал в этой жизни. Сама жизнь была Михаилу не лучше смерти. Долго писатель верил в то, что всё изменится к лучшему, что для народа наступит свободная, безбедная жизнь, несущая в себе счастливые будни и воспоминания.
Увы. Страна всё падала и падала, проваливаясь, всё глубже и глубже в зыбучий песок политической и экономической нестабильности и не было видно в ней и просвета к спасению.
Не мог Трухин смотреть на всё это, не мог больше так жить. И не стал…
-1-
Шестиэтажная хрущовка располагалась не очень удобно. Окна всех квартир выходили на проезжую часть, по которой то и дело с рёвом проносился транспорт. Водители жили своей жизнью, и им было всё равно, мешают они кому-нибудь шумом транспортных средств или нет. Все куда-то торопились. Кто на работу, кто с вечернего дежурства домой, чтобы завалиться на кровать и хорошенько выспаться, перед очередной сменой. Некоторые на встречу, сулящую огромную прибыль. Старики выгуливали псов, старушки гомонили на скамеечках. Словом, обычная жизнь обычных людей.
Сначала у него начался грипп. Простуда давала о себе знать и мешала работать. Двухтомник рассказов, вышедший недавно, почему-то не радовал, да и не мог радовать, когда в душе творилось чёрт-те что. Простуда мешала собраться с мыслями, а температура мешала просто сесть за письменный стол и чего-нибудь написать. Усталость брала своё, и писатель подолгу отлеживался в постели, мыча под нос что-то непонятное.
Жил Михаил один. Жена умерла от болезни сердца двадцать лет назад. И уже тогда он понял, что жизнь закончена. Из неё ушли все радостные краски, остались только какие-то светло-серые и тёмные. С головой Трухин уходил в работу, чтобы не думать о жизни и о супруге. Не получалось. И он, накрывшись тёплым одеялом, подолгу стонал и плакал. Даже нормальных рассказов он не мог позволить себе написать – тут же являлись молодые, крепкие люди в штацком и говорили о его дальнейшей жизни в прошедшем времени, ежели Михаил не перестанет их писать. Приходилось писать беллетристику. Жить-то надо было как-то.
Но в один прекрасный день случилось то, что разом перевернуло блеклую жизнь писателя.
С утра пошёл дождь, тогда ещё Трухин подумал о пустом холодильнике, в который надо было что-то положить. А с температурой выйти под дождь он не решался. «Скоро пройдёт, вот тогда и в магазин», – упрямо твердил Михаил, запивая две таблетки аспирина водой из-под крана. Писатель откинулся на подушку и уставился в потолок. Мозг его неустанно работал. Так прошло минут пять. Внезапно, словно метеор, он, выскочил из-под пухового тёплого одеяла, налету надевая тапочки, предусмотрительно оставленные возле кровати, и помчался к любимому столу. Подпоясав халат огромных размеров поясом, он уселся за стол и начал рыться в своих бумагах. Затем, выудив одну и пробежав её глазами, Михаил извлёк из верхнего ящика стола чистые листы, вставил их в пишущую машинку и понёсся печатать. Трухин задумал написать маленький шедевр, который сделает его знаменитым. Написать историю о дьяволе, который явится в его страну и наведёт здесь «порядок». Пальцы с огромной скоростью бегали по клавишам старой машинки, а писатель широко улыбался. Почти закончив первую страницу, Трухин внезапно побледнел, улыбка медленно сползла с его лица. «Ну, как же так, а. Неужели я совсем тронулся?», – Михаил порвал лист и двинулся к книжной полке, к дальней стенке комнаты. Рука сама потянулась к томику романа «Мастер и Маргарита» Булгакова, стоящего наряду с книгами Толстого, Куприна, Бунина, Блока, Достоевского и Грибоедова. Трухин открыл роман с начала, и, жадно впиваясь в строки, начал читать.
«И почему не я его придумал?», – Михаил скорчил гримасу, затем просопел что-то и, поглощённый романом, затих. Он и не слышал, что воздух в маленькой комнатке пропитался озоном и запахом серы, он читал, читал не просто роман, а шедевр, написанный тёзкой Булгаковым. Иногда им овладевали эмоции, и писатель восторженно восклицал: