Она отвела взгляд.
– Кажется, приглашали двоих барменов?
– Да. Второй в последнюю минуту отказался. Джесс попросил меня передать мистеру Бэрону, что он срочно ищет замену и, как только найдет, пришлет сюда. А пока – я к вашим услугам.
Оставалось только надеяться, что Джесс Мартинес – владелец бюро по найму временной рабочей силы – найдет второго бармена до возвращения отца.
– Пожалуй, устроим бар возле бассейна. – Ли повернулась, чтобы показать дорогу. – А когда прибудет второй бармен, разместим его в музыкальной комнате.
Мэтью последовал за ней сквозь анфилады комнат со всеми элементами настоящего баронского особняка. На драпированных шелком стенах красовались картины в золоченых рамах. Ноги утопали в пушистых коврах. Всюду была расставлена французская мебель времен увлечения атласной обивкой.
– Детка, надеюсь, тебе здесь прилично платят? Ты явно – высший класс.
– Буду иметь в виду, когда обращусь за прибавкой к жалованью.
Мэтью удовлетворенно кивнул.
– Правильно. Человек должен знать себе цену. Что-то в его осторожном тоне привлекло ее внимание.
– А вы ее знаете?
Он устремил на нее магнетический взгляд янтарных глаз.
– Да.
У себя в спальне Марисса Бэрон напевала в такт звучащей из стереодинамиков рок-песне и одновременно внимательно изучала свое отражение в зеркале. По всему периметру зеркала шли белые лампочки; глядя на них, Марисса воображала себя кинозвездой. Во всяком случае, сегодня ей непременно нужно было так выглядеть. Поэтому весь последний час она прилежно возилась с разноцветными баночками, пуховками и золотыми тюбиками.
– Неплохо, – восхищенно промурлыкала она, затирая мизинцем слишком жирную линию от угольного карандаша. Покрытые вызывающе алым лаком ногти были обкусаны до мяса. Взяв с уотерфордской подставки дымящуюся сигарету, девушка глубоко затянулась, отошла на пару шагов назад и полюбовалась результатом своей работы. Поверх грунта цвета слоновой кости ее веки были покрыты золотыми блестками. Она налепила две пары искусственных ресниц: сверху и снизу. Слившиеся с круглыми щеками скулы (как она завидовала точеным скулам Ли!) были искусно подчеркнуты тенями разных тонов и отливали янтарем. Губы Марисса покрыла ярко-розовым блеском. Ее лицо под шапкой искусно растрепанных медных волос было очаровательно. Но ведь это – Лос-Анджелес, столица мирового кинематографа, где смазливые мордашки шли по дюжине за двадцатицентовик. Ну разве что кого-то заинтриговало бы, что это лицо, и особенно фигура, принадлежали несовершеннолетней.
Закончив возиться с макияжем, Марисса достала из шкафа платье. И только успела разгладить на бедрах переливчатую парчу, как в дверь спальни постучали.
– Марисса! Ты у себя?
– Секундочку! – Она погасила сигарету, спрятала вместе с подставкой в ящик письменного стола и побрызгала кругом дезодорантом, чтобы перебить сладковатый запах наркотика. Когда она открыла дверь, по комнате прошла душная волна опиума.
– Кока с лимоном, – объявила Ли, держа в руках два бокала-близнеца с темной жидкостью, в которой плавали кусочки льда. – Как в добрые старые времена.
Она не преминула отметить вызывающий макияж младшей сестры и обтягивающее, словно вторая кожа, платье. И почему только Марисса не может понять, что она очаровательна от природы? Золотая парча облепила полные выпяченные груди и соблазнительные ягодицы, натянулась на бедрах. Ли с трудом удержалась, чтобы не предложить Мариссе снять хотя бы накладные ресницы.
Кока с лимоном! Марисса не верила своим ушам.
– А шампанское?
– Ты же знаешь, папа выгонит меня из дома, если я начну тебя спаивать. Особенно после аварии.
– Ах, ах, ах, я помяла решетку радиатора его бесценного «порше»! – Марисса возмущенно тряхнула спутанной рыжей гривой. – Подумаешь – одна несчастная вмятина! Нечего поднимать шум, как будто я разбила машину вдребезги!
Она подошла к стереосистеме и врубила на полную мощность «Золотое сердце» в исполнении Нила Янга. В этом певце ей мерещилась «родственная душа»: о Янге писали, будто и ему ведома горечь разочарований от того, что не всегда удавалось получить то, что хочется.
Всю свою жизнь Марисса просуществовала в тени светила – Ли, тщетно ожидая от отца хоть одного теплого слова, улыбки, ласки. Даже после того как ей исполнилось семнадцать, она все еще ждала, в то время как старшая сестра не только вознеслась до положения хозяйки дома, почти королевы, но и завоевала на студии «Бэрон» титул «чудо-девушки». Зависть, разъедавшая сердце Мариссы, из привычки давно превратилась в движущую силу и помогала ей держаться на плаву в критические моменты.