— Вы знаете, где он живет? — спросил Холмс.
С выражением тупого упрямства на лице Амитидж снова умолк. Однако как только Холмс вынул из кармана полкроны, к фермеру вернулся дар речи, как к механическому пианино, которое оживает сразу же, как только кто-нибудь бросит в его щель пенни.
— Адреса я не знаю, — произнес фермер, — но когда он уезжает, каждый раз едет в ту сторону. — Грязным большим пальцем он ткнул куда-то влево.
— Благодарю вас, — сказал Холмс, стараясь скрыть разочарование по поводу того, что, несмотря на полкроны, Амитидж почти ничего не добавил к сказанному. — Вы очень нам помогли. Буду вам особенно признателен, если о нашем визите вы ничего не расскажете человеку, о котором мы наводили у вас справки.
— Я в чужие дела никогда не суюсь, — пожав плечами, буркнул Амитидж.
Он дождался — как мне показалось, намеренно, — пока Холмс сел в коляску и взял в руки вожжи. И только после этого добавил:
— Я вам вот что еще скажу. Лошади его всегда совсем свежие. Он, должно быть, не больше чем в двух-трех милях отсюда живет.
— За это известие, уважаемый, я вам по гроб жизни буду обязан! — бросил Холмс, не оборачиваясь, когда наш экипаж уже тронулся.
Мы отъехали от фермы на приличное расстояние, и мой друг разразился громким смехом.
— Надо же, Ватсон, какой ушлый малый! В смекалке ему не откажешь! Две-три мили к северу отсюда! Это, пожалуй, немного облегчит нам поиски.
Как показали события, мой друг был настроен чересчур оптимистично. Лишь после долгих часов утомительных поисков и разъездов по грязным дорогам, которые вели нас от фермы к ферме и от дома к дому, только под вечер, когда уже стало смеркаться, мы нашли то, что искали. Я устал, раненая нога продолжала меня сильно беспокоить, когда Холмс, свернув на узкую дорожку, которая, казалось, вела в тупик, вдруг сильно натянул вожжи и воскликнул:
— Сдается мне, Ватсон, мы у цели!
Мы остановились перед воротами, за которыми тянулась изрытая колеями тропинка, заканчивавшаяся у еле различимого в вечерних сумерках дома. Впрочем, он лишь смутно угадывался за скрывавшими его деревьями, а с того места, где мы остановились, виднелись лишь крыша и каминная труба. К столбу ворот была прибита дощечка, на которой можно было разобрать местами облупившуюся надпись: «Ферма Бедлоу».
— Почему вы так считаете? — спросил я.
Мне показалось, что эта усадьба выглядит точно так же, как и многие другие, встречавшиеся на нашем пути, мимо которых Холмс сразу же проезжал, говоря, мол, это не то, что мы ищем.
— Обратите внимание на тяжелую цепь и висячий замок на воротах: они совершенно новые, — ответил Холмс. — Еще взгляните на свежую солому, висящую на заборе. Я совершенно уверен в том, что мы нашли логово Пайда Пайпера. Сейчас уже слишком поздно, чтобы осмотреть здесь все повнимательнее, но завтра мы вернемся сюда как можно раньше.
Слова его не расходились с делом. В шесть часов утра уже одетый Холмс разбудил меня и, позавтракав бутербродами с ветчиной, без четверти семь мы выехали с постоялого двора в той же коляске. На шее Холмса висел его полевой бинокль, мой карман оттягивал боевой пистолет.
Мы предусмотрительно решили подойти к ферме Бедлоу пешком, оставив экипаж в небольшой рощице. Кружным путем через поля мы дошли до небольшого луга, наклонно спускавшегося к ферме с задней стороны, откуда были хорошо видны ее строения, которые вчера вечером мы толком не рассмотрели. Заняв удобную позицию в верхней части луга, так что заметить нас снизу было очень трудно, мы стали наблюдать за фермой.
Сам дом представлял собой запущенное кирпичное строение, крытое шиферной крышей, в котором на первый взгляд, казалось, никто не жил. Однако по дымку, вившемуся над одной из труб, можно было сделать вывод о том, что первое впечатление оказалось обманчивым.
Напротив дома через двор тянулся длинный приземистый сарай с выкрашенными в черный цвет воротами, рядом с которыми стояла большая собачья будка.
Я заметил все эти детали в бинокль Холмса, который он мне передал после того, как все внимательно изучил сам. Только я решил получше разглядеть конуру и ее обитателя — крупного, полосатого мастифа, — как Холмс нетерпеливо дернул меня за рукав и попросил вернуть бинокль.
Даже с такого значительного расстояния его острый взгляд уловил во дворе какое-то движение. Что бы это ни было, он некоторое время молча следил за происходящим, затем тихо сказал:
— В сарай только что зашли двое. Если верить полученным описаниям, это именно те люди, за которыми мы охотимся. Думаю, нам лучше уйти отсюда, пока нас не заметили. Кроме того, мне без промедления нужно обо всем этом сообщить инспектору Анвину.
Мы вернулись обратно тем же путем и, дойдя до рощицы, где оставили повозку, сразу же отправились в Уэллерби, откуда Холмс послал телеграмму инспектору Анвину в Лондон. Послание получилось довольно большим, и пока Холмс заполнял бланк, я заглядывал ему через плечо, читая сообщение. В нем говорилось:
Охота на волынщика назначена на вторую половину дня сегодня точка встречаю вас и ваших друзей в уэллерби поездом в 4 27 с чаринг- кросс точка пожалуйста привезите леску точка холмс.
— Зачем вам леска, Холмс? — в недоумении спросил я. — Что, скажите на милость, вы собираетесь с ней делать?
— Вы узнаете об этом сегодня вечером, Ватсон, — ответил он с загадочной улыбкой.
II
Инспектора Анвина просьба Холмса, как мне показалось, озадачила так же, как и меня, хотя он ее неукоснительно выполнил и, сойдя с поезда в Уэллерби, вынул леску из кармана.
— Вот, Холмс, то, что вы просили, правда, я не могу представить, зачем вам понадобилась леска.
Инспектор был жизнерадостным, круглолицым мужчиной крепкого телосложения. Сообразно случаю он, как и его спутники, был одет в штатский костюм. Двое приехавших с ним людей несли большие кожаные чемоданы, в которых, как я узнал позже, были винтовки. О назначении лески Холмс ему тоже ничего не сказал, лишь заметив:
— Не беспокойтесь, ей найдется применение.
В ожидании прибытия Анвина и его спутников мы с Холмсом перекусили в «Молтби Армз». После этого, оставив меня отдохнуть в нашем номере, так как ноющая боль в ноге не давала мне покоя, он ушел по своим загадочным делам. Вскоре Холмс вернулся, и карманы его широкого пальто раздувались от каких-то таинственных упаковок, о содержании которых он распространяться отказался.
Встретив Анвина и его коллег на станции, мы снова вернулись в «Молтби Армз», и там, заказав себе обед за угловым столиком, чтобы никто из посетителей не мог расслышать нашу беседу, Холмс вкратце рассказал им о тайном убежище Пайда Пайпера и его сообщника на ферме Бедлоу. Затем, вырвав листок из своего блокнота, Холмс быстро набросал план дома и других построек фермы, не забыв отметить деревья и заросли кустарника, за которыми мы могли бы укрыться. Мой друг благодаря удивительной памяти все запомнил в мельчайших подробностях.
Мы негромко обсуждали план действий, и, когда подали кофе, все детали были отработаны до мелочей. Каждый из нас точно знал, какое место ему отведено в ходе предстоящей операции.
Выехали мы в половине десятого; мы с Холмсом — в нашей коляске, а инспектор с его людьми — в экипаже, принадлежавшем хозяину постоялого двора, с которым Холмс договорился заранее. Ночь выдалась холодная, луна была на ущербе, но ее света нам хватало, чтобы следить за дорогой.
Должен признаться, при мысли о том, что мы собирались сделать, сердце мое бешено колотилось. Сидя рядом с Холмсом, я вспоминал Афганистан, где накануне битвы при Майванде я испытывал такое же чувство возбуждения и страха в ожидании предстоящего сражения. Сейчас я даже забыл о боли в ноге, которая особенно обострилась сегодня днем.
Коляску и экипаж мы оставили в той же рощице, что и утром, но к ферме пошли другим путем. Он привел нас к небольшому запущенному фруктовому саду, когда-то разбитому сразу за домом. Его кусты и деревья создавали для нас прекрасные укрытия, откуда было очень удобно наблюдать за домом и другими постройками. Сарай окутывала полная темнота, но одно из окон на первом этаже дома было освещено желтоватым светом масляной лампы.