Выбрать главу

– Этот проклятый каторжник напал на меня, – Персиваль с трудом привстал, но потом снова скорчился на полу. Остатки цветочных ваз нелепо выглядывали из-под него.

Не правда, он этого не делал! Он… – попыталась вступиться за Доминика Сара. Доминик сердито взглянул на нее. Но женщина прекрасно знала, что он не станет оправдываться, не сочтет нужным защищаться. Она решительно настроилась, она должна рассказать отцу правду.

– Персиваль…

Но разъяренный надсмотрщик снова прервал ее.

– Черт возьми, Маркхэм, я говорил тебе, что каторжник создаст нам проблемы. Я высек его за то, что он прикоснулся к Са… мисс Саре. Но ты меня не захотел слушать. Знаешь, что из этого вышло? Ты слышал о ее планах? – он отвратительно расхохотался. – Она собирается выйти замуж за проклятого каторжника!

Сара заметила, как напрягся Доминик, торопливо шагнула к нему, положила ладонь ему на руку, сдерживая. Пусть сейчас он помолчит. Она попробует обуздать отца без его помощи… Эдвард повернулся к дочери, уставился на нее, лицо внезапно стало серым, глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.

– Правда ли все, что говорит этот человек? – он тяжело дышал, говорил хрипло. Пятясь, Эдвард ухватился за полированную поверхность буфета, чтобы не упасть. Саре стало жаль отца, но больше откладывать она не могла.

– Да, папа, я собираюсь выйти за него замуж, – Доминик ласково посмотрел на нее, потом снова напряженно уставился на ее отца. Эдвард смотрел на дочь, словно завороженный, губы у него побелели.

– Я не позволю…

Сара упрямо поджала губы и высокомерно вздернула голову. Доминик хотел что-то сказать, надеясь принять удар на себя, но Сара сжала его руку, останавливая благородный порыв.

– Ты не сможешь запретить мне, папа. Отец закрыл глаза и поморщился. Потом вновь посмотрел на дочь, в глазах стояли боль и упрек.

– Сара, Сара, я всегда хотел тебе только добра. Нет, я не могу позволить тебе выйти замуж за этого… мужчину. Приму все возможные меры, чтобы уберечь тебя от позора.

– Я буду не опозорена, а осчастливлена, па. Каким образом ты сумеешь остановить меня? Закуешь в кандалы?

– Если придется… – Эдвард Маркхэм казался сейчас бесконечно усталым.

Сара посмотрела на отца и спокойно объявила:

– Если ты не разрешишь мне выйти за него замуж, то ввергнешь и меня, и себя в еще большее бесчестье, потому…

Сара встревоженно посмотрела на отца, она все еще колебалась, стоит ли открывать отцу все до конца. Отец был мертвенно-бледен, Доминик внезапно насторожился. Женщина вздохнула, проглотила ком, застрявший в горле и договорила:

– Потому что у меня будет ребенок, папа. Ребенок Доминика.

Мужчины оцепенело уставились на женщину. Один – растерянно, другой – злобно, третий – горестно. Казалось, их испепеляющие взгляды вот-вот прожгут на лице Сары отверстия.

ГЛАВА 27

Этот день должен был оказаться таким счастливым, праздничным. Обычно, невесты буквально утопали в цветах и кружевах, улыбках и поздравлениях. Свадьба Сары была больше похожа на похороны.

Девушка оделась в простое шелковое платье, которое когда-то принадлежало ее матери. Свадебное платье Джейн Маркхэм хранилось на чердаке, тщательно укутанное в чистые простыни. Но при данных обстоятельствах Сара не хотела надевать его. Она посчитала, что это причинит отцу слишком сильную боль. Доминик настаивал на том, чтобы она была в белом платье. Во время одной из нечастых встреч он напомнил ей, что она пришла к нему в первый раз девственницей.

Казалось, отец, наблюдая, как она становится миссис Доминик Галагер, старел на глазах. Он, вероятно, был старым, догадалась Сара. И посмотрела на отца через плечо, пока священник произносил слова, которые навсегда свяжут ее с Домиником. Сара прикинула и вспомнила, что скоро отцу исполнится шестьдесят…

Лидия тоже присутствовала на церемонии. В глазах у нее поблескивали злорадные огоньки. Наконец-то, она стала свидетельницей того, что можно назвать последним шагом к падению падчерицы. Лиза стояла рядом с матерью, девушка испуганно и взволнованно наблюдала, как ее сестра выходит замуж за каторжника. Обе леди были в розовато-лиловых нарядах – принципиально облачившись в цвет легкой скорби. Конечно же, Лиза выбрала этот цвет не нарочно.

Доминик облачился в черный сюртук и серые брюки. На шее был галстук снежной белизны. Молодой человек казался Саре таким красивым, что она не могла отвести от него взгляда. Он явился единственным светлым пятном в этот день. Одежда, надетая на нем, принадлежала отцу Сары, миссис Эботт прекрасно все подогнала для Доминика. Она не пришла на церемонию, потому что Лидия и Лиза были против. Они заявили, что найдут для себя другое дело, если экономка будет стоять рядом с ними во время венчания. Но Сара знала, что миссис Эботт находится сейчас на кухне и старательно колдует над белым свадебным тортом. У Сары не хватило духу сообщить женщине, что вряд ли кто-то станет есть торт.

Они сочетались браком именно в той комнате, где произошла последняя безобразная сцена. Доминик был сам не свой. Он редко улыбался и почти не смеялся. Взгляд синих глаз был грустным, а порой – почти мрачным. Сара несколько раз пыталась его разговорить, отвлечь от печальных мыслей, попросить его поделиться сомнениями. Она боялась, что он расстроен из-за беременности. Но Доминик был по-прежнему суров и сдержан, едва взглянул на нее и ничего не ответил. Сара не знала, что делать, как себя вести. Ей хотелось ударить его или зарыдать. Но она не стала делать ни того, ни другого. После церемонии у нее будет достаточно времени, чтобы обо всем расспросить мужа.

– А ты, Сара Джейн Элизабет Маркхэм…

Теперь священник обращался к ней. Сара сжала Библию, руки у нее почему-то сразу замерзли. У нее не было букета цветов. Голос звучал бесстрастно и отчетливо. Кристальная холодность и чистота собственного голоса удивила Сару. Внутри все сжималось в комок, нервы были на пределе.

Потом священник обратился к Доминику. Даже не взглянув на невесту, молодой человек произнес слова, которые сделали их мужем и женой. Сара пристально смотрела на него, пока он говорил и поняла, что совсем не знает этого высокого, черноволосого, потрясающе красивого мужчину. В хорошей одежде, с гладко зачесанными назад волосами, он выглядел отчужденно и совсем не походил на мужчину, с которым она дралась, которого любила и с которым спала в одной постели.

Наконец, священник объявил молодых людей мужем и женой, Доминик повернулся к ней. Даже через тысячу лет она не сможет забыть ярко-голубые глаза, какие могут принадлежать только уроженцу Ирландии.

Он прикоснулся к ней холодными, словно бы чужими губами, наверное, только потому, что был обязан это сделать. Но в конце концов, все-таки улыбнулся, когда Эдвард с видом человека, умеющего выходить с честью из любой неприятной ситуации, предложил тост за здоровье новобрачных. Сара тоже улыбнулась, так же печально, как и Доминик. К поздравлениям присоединился священник. Принесли и разрезали торт, выпили еще раз, и на этом свадьба закончилась. А муж и словом не обмолвился с женой.

Миссис Эботт принесла торт и сразу же удалилась на кухню. Лидия и Лиза отправились в свои комнаты, чтобы обязательно отдохнуть днем. Ведь дневной сон необходим для сохранения красоты. Священник отправился следом за миссис Эботт, соблазнившись горячим завтраком.

Оставшись наедине с дочерью и зятем, Эдвард допил одним глотком оставшееся в бокале вино, поставил бокал на полированный буфет, отчищенный по случаю свадьбы до блеска и направился к Доминику.

– Галагер, ты хорошо знаешь, что мне не нравится эта ситуация. Моя дочь вышла за тебя замуж по своей воле. Возможно, глупая девчонка разрушила свое будущее.

Доминик поднял голову, мрачно и пристально уставился на тестя. Эдвард продолжал свою речь:

– Но, как бы там ни было, что сделано, то сделано. Вы с Сарой поженились. И полагаю, скоро сделаете меня дедом…

Он протестующе поднял руку, как только Доминик собрался заговорить, сохраняя суровый вид. Молодой человек неохотно уступил, а старик продолжал: