Костин смотрел на ладную, массивную фигуру Кривовяза и любовался им. Выше среднего роста, плотный, с широким, немного скуластым лицом, он казался олицетворением силы и здоровья. Как командир Кривовяз отвечал, по мнению начальника разведки, всем необходимым требованиям. Делал он все не торопясь, взвесив и обдумав, делал так, что переделывать не приходилось. В проведении уже принятых решений был неумолим. Мог простить и часто прощал подчиненным одну ошибку, за вторую заставлял дорого расплачиваться.
– Больше некого посылать, Иннокентий Степанович, – нарушил долгое молчание начальник разведки.
– Так уже и некого? – Кривовяз вновь опустился на траву, достал кисет и начал набивать трубку.
– Вы меня не так поняли, – Костин снял очки и протер их чистым кусочком бинта. – Именно на этот раз посылать кого-либо другого явно нецелесообразно.
Речь шла о посылке в город надежного, расторопного партизана: надо было предупредить об опасности друзей, находящихся в городе. Задание ответственное, и требовался способный исполнитель.
– Ну, и как же решим? – снова заговорил Костин, видя, что Кривовяз молчит.
– О-хо-хо… – протяжно вздохнул Иннокентий Степанович. Он снял кепку и погладил свою бритую голову. – Давай еще подумаем… На, закури!
Костин взял протянутый кисет, свернул неуклюжую цыгарку и, затянувшись, зачихал, закашлял. Он был некурящий, но когда угощал Кривовяз, – не отказывался.
– Ну, если вы ни за что не хотите отпустить Сашутку, – отдышавшись, тихо произнес Костин, – есть еще одна кандидатура…
– Нет другой кандидатуры! – с досадой произнес Кривовяз и отвернулся. – Зови-ка лучше Сашутку.
Начальник разведки поднялся с земли и ушел.
…Через минуту Сашутка уже сидел против командира бригады и начальника разведки.
– Значит, ты хорошо помнишь, у кого мы ели в последний раз вареники с вишнями? – спросил Кривовяз.
– Помню отлично. Это на той улице, где была автобаза Потребсоюза.
– Правильно.
– А угощал варениками ваш родич, музыкант…
– Не музыкант, а настройщик музыкальных инструментов.
– Понятно.
– Документы у тебя будут хорошие, нарядишься под полицая… Особенно опасаться нечего.
– А я не из робких, – уверенно произнес Сашутка. Кривовяз склонился к карте, которая лежала на траве, повел пальцем.
– Выйдешь на большак, по большаку – до железной дороги, а потом опять лесом и лесом до самого города. Так ближе.
– Точно, – подтвердил Сашутка и внимательно взглянул на карту.
– Придешь к Изволину, спроси: «Когда будут вареники с вишнями?» Понял?
– Понял.
– Если будет возможность, принеси оттуда письмо. Если нет – заучи и запомни хорошенько все, что скажет Изволин. Иди одевайся, время не ждет.
4
Завтрак уже окончился, хозяйка молча собирала со стола посуду, но Ожогин и Грязнов не поднимались со своих мест. Андрей просматривал газеты, изредка позевывая. Вчерашнее занятие у Зорга затянулось допоздна, и Андрей чувствовал усталость. Ожогин наблюдал за хозяйкой и выжидал, когда она, наконец, удалится.
Непогожие дни, говорившие о приближении зимы, наводили на Никиту Родионовича грусть. Он чаще и чаще чувствовал тоску по людям, которых недавно оставил. Тяготило неопределенное положение, в котором они оказались. Удивляло, что Юргенс не проявлял никаких признаков нервозности, хотя война шла к концу.
– Просто непонятно! – произнес уже вслух Ожогин, когда хозяйка наконец вышла из комнаты.
– Что непонятно, Никита Родионович? – спросил, не отрываясь от газеты, Грязнов.
– Почему майор Юргенс равнодушен ко всему?
– К чему?
– Армия гитлеровцев терпит поражение, а господин Юргенс спокоен. Больше того: он проявляет заботу о нас с тобой – о своих будущих кадрах, – словно никакая опасность Германии не грозит.
Грязнов внимательно посмотрел на Ожогина. Действительно, чем объяснить поведение Юргенса?
– Может быть, у немцев есть какое-нибудь секретное оружие, на которое они возлагают надежды? – нерешительно высказал свое предположение Грязнов.
– Едва ли! – бросил Ожогин и зашагал по комнате. – Если бы оно было, они давно применили бы его. Тут что-то другое.
Ожогин остановился и посмотрел на Грязнова долгим взглядом, будто на лице его друга был написан ответ на возникший вопрос.
– Зачем им нужны сейчас мы и подобные нам? Зачем? Это необходимо понять: нельзя идти с закрытыми глазами.
– Нельзя, конечно, – согласился Андрей и стал снова просматривать первую страницу немецкой газеты.