— Ну и как? Как ты с этим справилась.
— Да вот так. Как-то мне повезло, сама уж не помню каким чудом. Но точно чудом. Три дня уже не ела ничего, с квартиры меня выгоняли уже. И никаких вариантов. Не то, чтобы подпевалкой какой. Вообще! Даже продавцом! Все, как сговорились. До сих пор мне стыдно, в кокой рог меня Москва укатала. Я уже готова была хоть на что, хоть с каким-нибудь уродом потрахаться, чтобы только работу какую-то найти. Я уж и так, и так. С таким говном водиться пришлось, что саму от себя тошнило. И знаешь… Как только перестала с говном водиться, так повезло мне, и все на подъем пошло. То мне работать за пятьдесят зелени в месяц приходилось, а за квартиру я сотню отдавала. Остальное в переходах напевала. А там бухать с разными-проказными, короче я еще и голос потеряла. И в конце-концов устроилась в кабачелло посуду мыть. Но и там мне хозяин давай намеки делать… Но я его послала и месяц последний вот в этой квартире, от которой у меня ключ, доживала, значит. — Катька вытащила ключ и потрясла им. — Я его теперь не выбрасываю. Талисман! Ну короче! Иду я в тот день, значит по улице и думаю: «Все, блин, Москва, скотское твое рыло. Если не хочешь со мной по-хорошему, я найду урода с баблом и убью его. Потому что мне уже теперь вообще — нечего терять. Пусть мой сын лучше сиротой будет, чем сыном проститутки или бомжихи уличной.» Иду и повторяю про себя эту угрозу. И не поверишь! Ангел ко мне явился!
— Ангел?! — удивленно перспросил Эдик.
— Да! — кивнула Стрельцова. — Ангел. Я не сразу поняла, кто это был. Вокруг меня будто купол образовался и золотистая тишина. И будто серебристыми крыльями кто-то махнул — такой свежестью меня всю окатило. И мне кажется, что и увидела на мгновение существо висящее прямо над асфальтом. И проямо в голову мне кто-то (оно наверное!) сказал, чтобы я голову подняла. Я голову подняла и увидела бумажку, что в спортзал требуется сторож. Замусоленная бумажка. Я сначла подумала, что я ее срывать буду? Давно уж, верно, висит. Но ангела ослушаться не могла. Сорвала и загадала. Если чудо, то и телефон-автомат бесплатный попадется. Попался! Кто-то звонил до меня и жетон оставил. Короче, устроилась я в этот спортзал — качалки охранять. Ну я и давай качаться от нечего делать. Тогда я случайно с Кабаном познакомилась, с Нарышкиным то есть. Он пришел брюхо толстое подкачать. Ну то да се… Короче, он меня совершенно безвозмездно сунул в детский мюзикл. Там у них телка заболела и срочно кого-то надо было отправить в поездку. По двадцатке баксов за выход платили! Прикинь! Скажешь — не чудо?
— Не скажу, — серьезно сказал Эдик.
— А теперь вот, в Париже. Поэтому, ключ этот я как талисман теперь храню.
— А если потеряешь?
Катька задумалась. А что, если и правда потеряет?
— Найду новый! — вывернулась она. — Дело же не в ключе!
— А что ж ты тогда… — Эдик вкрадчиво заглянул ей в глаза.
— Да… — Катька спрятала ключ в карман и спрыгнула с парапета. — Что-то задерживаюсь я в этих подпелках. Я же должна звездой стать! Круче Мадонны и даже круче самой Пуги или Агузаровой. А почему-то никак.
Она вздохнула, и некоторое время они молчали. Ночь стала совсем тихой, хотя такой большой город не успокаивается никогда. Все-таки нет-нет да и проедет машина, раздастся смех или шаги ночных прохожих. Катька опять почувствовала такую же серебристую мятность исходящую от Эда, как тогда, когда увидела она ангела.
Она медленно повернулась и оказалась совсем близко от освещенного таинственным светом фонарей лица Эдика.
— А можно я тебя спрошу? — решилась Катька. — Я тебе не нравлюсь? Или ты пед? Или у тебя СПИД? Скажи, я никому не скажу.
— Почему такой вопрос? — спросил в ответ Эдик.
— Ну… Почему вчера ты никак не хотел со мной заняться сексом? Меня это удивило. Или… А!!! — Катька внезапно догадалась. — Ты боишься, что у меня СПИД?
— Глупарь ты, Катюха! — рассмеялся Эдик.
— А почему тогда?
— А зачем? — он внимательно посмотрел Катьке в глаза и сделал шаг, отдаляясь на расстояние больше пятидесяти сантиметров. — Ты хочешь от меня детей? Или без секса тебе со мной скучно? Я недостаточно интересен в качестве собеседника, и ты непременно хочешь затащить меня в койку? Или тебе крестик на фюзеляж нужен?
— Ну… — задумалась Катька. — Вообще-то ты мне нравишься. Но про детей я пока не думала, а разве обязательно сразу дети? Есть же разные способы. И… средства. Но вообще, ты удивляешь меня! Обычно это я так говорю мужчинам, а не они мне! И про личность, и про все остальное… Но ты же не девушка!
— Я хуже чем-то? — вскинул брови басист.
— Нет! Не в этом дело! Я же сказала, ты мне нравишься!
— Уверенна? Уверенна в том, что я тебе нравлюсь? В том, что это именно так? Что именно до такой степени, чтобы…
— Да! Да! Да! — кивнула Стрельцова и сделала шаг в наступление. — До такой! Ты сводишь меня с ума! Если хочешь знать! Я даже готова… готова тебе что-нибудь постирать, если тебе это понравится.
— Зачем?! — рассмеялся Эдик. — Это что — особая какая-то ласка?
— Ну-у, — Катька смутилась. — Все мужчины стремятся к тому чтобы с ними трахались, стирали им и готовили. Разве нет?
Эдик рассмеялся и сделал еще шаг. Теперь в сторону. И ветер затанцевал на дороге. Проехала машина, шелестя резиной шин и скользя щупальцами фар по асфальту.
— В конце концов, — Катька начала злиться. — Не хочешь, я не настаиваю. Я — так. Просто подумала — почему бы двум симпатичным людям не сделать свой досуг в этом прекрасном городе еще более приятным? Но нет — так нет!
Эдик, продолжая смеяться, раскинул руки и устремился к западному носу острова Ситэ. Туда, где был виден скелет Нотр-Дама.
— Нет, — крикнул Эд. — Только не злись!
— Я?! Злиться?! — возмущенно крикнула Катька и догнала Эда. — Да плевать я хотела! Много ты о себе думаешь! Я просто так! От нечего делать. Подумаешь, цаца! Ха!
Фыркая и посмеиваясь, она побрела, скользя пальцами по камню парапета. Она шла очень быстро, так чтобы Эд остался за спиной.
Несколько минут она шла молча, а потом, вдруг не услышав шагов Эдика, испугалась и оглянулась. Нет, басист шел следом — легкой танцующей походкой. И облако теплой легкости овевало каждый его жест. И эта легкость вдруг увеличилась и вобрала в себя и Стрельцову тоже.
— Мне интересно с тобой, — сказал Эдик, догоняя Катьку. — Но я не хочу ничего такого, только потому что так принято в обществе. Это глупо — трахаться со всеми, кто хоть как-то нравится. Я хочу говорить с тобой и узнать от тебя что-то новое. Или поделиться тем, что знаю я. Но я не хочу влезать в твою жизнь настолько, чтобы от этого менялась моя. Понимаешь?
— Нет, — мотнула головой Катька. — Зачем обязательно влезать в жизнь? Я предлагаю тебе только постель, а не жизнь. Ты — как принцесса! Фу! Я уговариваю! — сморщилась Стрельцова и заныла с досадой. — Надо же, до чего я докатилась! Я его уговариваю! Черт! Смешно!
Она зло рассмеялась и расставив руки в стороны побежала вперед. Из-за облака выглянула Луна. Огромная, белая, круглая. Эдик снова взмахнул руками, и ветер рванулся вместе с ним. И Катька рассмеялась уже не так сердито — ей показалось, что она стала легче, что еще чуть-чуть, и они взлетят над городом, точно ангелы, и будут кружить невесомо и радостно. И досада прошла.
— Я поняла! — крикнула Катька. — Я поняла в чем дело! Вот! Помнишь, мы ходили к художнику? И вот тогда я подумала, что ветер ходит за тобой по пятам! Я тоже хочу так! Но я не умею, и мне кажется, что если я проведу с тобой ночь, то заражусь от тебя этим ветром!
— Заразишься и так, — пообещал Эдик, и ветер опять усилился.