Пока все эти люди во главе с моей матерью и дядей пребывали в «Отеле», в воздухе ощущалось напряжение. Всеобщее облегчение я почувствовала, когда гости отбыли восвояси. Однако женщина с приятным лицом осталась, что меня обрадовало.
Спустя короткое время из разговоров слуг я узнала, кто она и почему задержалась в Отеле. Но помимо всего с ее прибытием наша жизнь стала немного легче.
Звали эту женщину Одетта де Шандивер, она приехала из Бургундии. Была она тоже хороша, но не так вызывающе красива, как моя мать. В ее наружности и манерах не замечалось ничего чрезмерного, и веяло от нее уютом и спокойствием. Этой милой Одетте моя мать поручила присматривать за отцом. Быть его сиделкой.
Тут же поползли ядовитые слухи, дескать, не только сиделкой. Разговоры ходили разные:
— …Говорят, королева сказала, что с нее довольно… Да и в самом деле, кто такое выдержит? Сколько она уже нарожала? Тринадцать или четырнадцать?
— Такого с избытком хватит для любой женщины… Каждый раз, избавляясь от приступа, он награждает королеву новой беременностью… Потому она и прислала Одетту на замену, чтобы он не скучал и был счастлив…
— О-хо-хо… Бедные детки… Кто поручится, что все они от него?..
— Тише! О таких вещах не говорят! Даже не думают!..
— Я и молчала всегда, а сейчас вот вырвалось… О-хо-хо…
Я тоже вспоследствии не раз размышляла об этом. Если я не дочь своего отца, то чья? Дяди? Тогда мне не грозит наследственное безумие и я вырасту очень-очень красивой… Но, Боже, все так печально и ужасно!..
Как бы там ни было, присутствие Одетты скрашивало жизнь нам, детям, и благотворно влияло на отца. Он стал намного спокойней, его не нужно уже привязывать к кровати, как раньше. Одетта следила за его одеждой, сама готовила ему пищу. Всегда спокойная и ласковая, она стала нашим солнышком, и все ее полюбили.
С ее помощью наша жизнь постепенно менялась: мы стали лучше питаться и одеваться.
Одетта становилась хозяйкой, к которой прислушивались, кому повиновались.
Гиймот и Одетта де Шандивер изменили многое, и пребывание в «Отеле» сделалось для меня более спокойным и приятным.
Я все еще оставалась слишком маленькой, чтобы связать воедино все сведения о происходящем вокруг. Но кое-что я все же начинала понимать, и это помогало мне легче переносить удары судьбы, которым мы подвергались.
Врезалось в память и появление в «Отеле» нашей сестры Изабеллы.
Старше меня на целых двенадцать лет, она, как я уже упоминала, в восемь лет была отправлена в Англию. Это произошло еще до моего рождения.
Меня пугала встреча с сестрой: она все еще королева Англии, хотя ее муж — король Ричард II — умер несколько лет назад. А сейчас, уже вдова, она вернулась во Францию.
Изабелла внешне походила на мать и также отличалась удивительной красотой. Я почувствовала себя безмерно польщенной, когда кто-то сказал, что мы очень похожи. Постоянная печаль омрачала ее лицо. Причину ее тоски я скоро хорошо узнала.
За короткое время мы крепко привязались друг к другу. Историю ее жизни я слушала с сердечным вниманием.
Она рассказала о своих чувствах, когда восьмилетней девочкой ей пришлось отправиться из дома в незнакомую Англию. Пугало ее и будущее. Ей предстояло стать супругой человека старше ее больше чем на двадцать лет.
— …Но как только я увидела Ричарда, — увлеченно говорила Изабелла, — все мои страхи улетучились, я радостно вступила в новую жизнь.
Она ненадолго замолчала, на ее грустном лице заиграла легкая радостная улыбка.
— Ты не можешь, конечно, помнить то время, Катрин, но Франция находилась в тяжелейшем положении. Шла война с Англией. И вот я ехала туда, к врагам. Отец провожал меня до порта Кале. Болезнь тогда еще только зрела в нем. Как он был хорош собой в те дни!.. Там, в Кале, они встретились с королем Англии, моим будущим супругом, и обнялись. Два врага, владыки воюющих стран! В том же году они заключили перемирие, которое длится до сей поры. Отцу нравился Ричард. Я видела это по его глазам. Ричарда многие любили, пожалуй, все, кроме тех, злобных и жестоких людей, вознамерившихся уже тогда лишить его короны и жизни.
Изабелла задыхалась от волнения, я жалела ее, а кроме того, хотелось услышать о жизни в Англии, о ее муже, которого она знала так недолго, но полюбила еще будучи ребенком, и навсегда.
Она плакала, я молча сидела рядом, держала ее руку в своей и не знала, как утешить.
Наконец она заговорила сама.
— …Что-то подсказало мне… моему сердцу, что от этого человека я узнаю только хорошее. Понимаешь меня, Катрин? Я уже радовалась поездке в Англию, хотя страх еще гнездился во мне. Разве не странно все это?