Мелисса поежилась и выбросила воспоминания о прошлом из головы, возвращаясь к делам насущным.
Она остановила свой старенький «форд», проехав еще один квартал, и закатала правый ру-
кав, чтобы взглянуть на часы. До полуночи оставалось три минуты.
Рекс обратил внимание на ее черные перчатки.
— Ты прямо как коммандос. Она усмехнулась.
— Напомни мне, как зовут эту девицу?
— Констанца Грейфут. Неужели ты про нее даже не слышала?
Мелисса вздохнула и покачала головой. Даже Рекс не мог до конца понять, насколько невыносима для нее была школа. Мелисса не знала, как зовут половину учителей, — что уж говорить об учениках, сколь бы активную роль в жизни школы они ни играли.
— Но это не так уж важно — как ее зовут, — сказал Рекс. — Лишь бы стала понятна общая идея. Надо расчистить дорогу, и все произойдет само собой.
— Нет проблем.
Мелисса снова посмотрела на часы, постаралась успокоиться и сосредоточиться и закрыла глаза. Где-то неподалеку слышался негромкий гул бодрствующего разума. Кто-то полусонно впитывал ночную телевизионную жвачку. Но через шестьдесят секунд должно было прийти блаженное облегчение.
— Обязательно наблюдай за ними обеими одновременно. Ни в коем случае нельзя упустить пятницу, когда они будут уговаривать родителей.
— Рекс, все будет легко и просто. Только покажи мне жмуриков.
Мелисса сразу почувствовала, как его передернуло от этого слова — Рекс его на дух не выносил.
— Ладно, прости, прости, — чуть насмешливо извинилась она. — Только покажи мне людей, замерших во время потайного часа, и я все сделаю.
Рекс отвернулся от Мелиссы и стал смотреть в стекло, излучая недовольство.
Мелисса вздохнула и погладила его по руке. Он удивленно посмотрел на нее, но сразу вспомнил, что она в перчатках. Рекс улыбнулся, но на миг она ощутила вкус его извечной горечи. Он делился с Мелиссой каждой мыслью и даже самыми жуткими тайнами полуночного мира, но они не могли притронуться друг к другу.
— Рекс, честное слово, это очень просто. Все будет нормально.
— Ты всегда так говоришь.
— Час синевы — это как легкий ветерок, Рекс. Все остальное время гораздо тяжелее.
Он повернулся к ней, протянул руку, но его пальцы замерли в нескольких дюймах от ее плеча.
— Знаю.
— Самое трудное в моей жизни я совершила восемь лет назад.
Он рассмеялся:
— Ты всегда так говоришь.
Тот поиск был для нее самым тяжелым. Тогда она впервые обнаружила Рекса. Мелисса ощущала его присутствие очень давно, сколько себя помнила — наверное, с тех самых пор, как научилась говорить. Когда наступало время синевы и доводивший ее до безумия шум наконец стихал, оставался один-единственный голос. В опустевшем мире оставался один-единственный вкус — тонкий и хрупкий. Вкус воображаемого друга. Еще несколько лет она свыкалась с мыслью о том, что это реальный человек, потом еще год не могла решиться, как поступить. Наконец как-то раз, когда наступил тайный час, она пробежала несколько миль до дома Рекса — восьмилетняя девчушка в пижамке с нарисованными девицами-ковбоями, «ковбойшами». Тогда она не до конца понимала, сон это или явь. Но они нашли друг друга, и тогда все стало явью.
Теперь Мелисса понимала, насколько вовремя они повстречались с Рексом. Еще немного одиночества — и она сошла бы с ума.
Она пыталась сосредоточиться, подготовиться к наступлению полуночи, к выполнению замысла. Несколько глубоких вдохов. Она ждала того мгновения, когда наконец весь шум, трезвон, беспокойные и страшные сны, полубессознательные тревоги и самые настоящие ночные страхи…
Стихнут.
Ну да, — проговорила она. — Это чистая правда.
И она ощутила вкус улыбки Рекса.
Теперь все его мысли были ей открыты. Радость из-за того, что они благополучно перебрались во время синевы, что теперь им не грозит встреча с представителями охраны правопорядка. Мрачная решимость исполнить задуманное. Мелисса ощущала даже легчайшие угрызения совести. Рекс все-таки переживал из-за того, что приходится идти на крайние меры.
— Не волнуйся, Рекс. От того, о чем они не узнают, им плохо не будет.
— Только ты обязательно скажи мне, если тебе покажется, что ты уж слишком сильно… Ну, ты понимаешь.