Фюрер был очень доволен и с благодарностью пожал мне руку, сказав:
– Какая удача, что у нас есть этот эупаверин.
Затем я слушал лекцию фюрера о решении серьёзных государственных дел до глубокой ночи – это лишало его всякой возможности хоть немного поспать. Но он возразил, что у него нет выбора, он должен сначала покончить с самыми важными делами.
Когда я собрался уходить, он снова горячо поблагодарил меня и извинился за то, что лишил сна. Я заверил его, что сплю только с 02:00 до 06:00 и что я всегда просыпаюсь ровно в 06:00. Иногда мне удаётся урвать еще 2 часа сна позже в течение дня.
1 ноября 1944 года
14.30. Фюрер беседовал с [Юлиусом] Шаубом. У него было вытянутое лицо, и он пребывал в плохом настроении. Когда я делал внутривенный укол, фюрер подумал, что я недостаточно долго промассировал это место спиртом:
– Вы всегда делаете это слишком мало!
Он предположил, что именно поэтому у него в последнее время появляются маленькие красные прыщики там, где я вонзаю иглу.
(Фактически, в результате того, что он месяцами сидит в своём бункере без естественного освещения и свежего воздуха, его крови не хватает кислорода, и, как следствие, она хуже свёртывается, а место прокола остаётся красным). Но, несмотря на всё это, фюрер приписывает это бактериям и думает, что, возможно, из-за уколов бактерии попадают ему в организм.
Когда я собирался взять мазок с глотки и миндалин и проверить их, он попросил меня этого не делать, сказав, что в этом нет смысла, потому что это не избавит его от боли в горле (кстати, хрипоты практически не было заметно!). Поэтому я не стал.
Затем я предложил сделать рентген сегодня и записаться на приём к фон Эйкену завтра. Он отложил принятие решения, а также не разрешил мне записать его на приём к профессору Блашке [стоматологу].
3 ноября 1944 года
13:00. Он, по общему признанию, хорошо выспался (6 или 7 часов) после приёма успокоительного. Фюрер часто жалуется на дрожь в левой ноге и руках. Однако на них, вытянутых с растопыренными пальцами, видимой дрожи не было.
Я сказал, что объясняю дрожь его постоянной работой, заботами и спорами.
– Чем это лечится?
– Тишиной и покоем, – сказал я, – и никаких споров.
Но это невозможно. Можно попробовать электрические токи или водные процедуры.
– Нет ли какого-нибудь лекарства или укола, который вы могли бы мне дать против этого?
– Витамин В1 и никотинамид вместе с транквилизирующими препаратами. Но если вы доведёте их до крайности, они всё испортят.
Он сказал, что уже принимает бром-нервасит, когда дела идут плохо. Я сказал:
– Что было бы здесь очень кстати, так это массажи!
Профессор фон Эйкен не должен приходить до тех пор, пока мы не сделаем рентген челюсти. И профессор Блашке должен оценить, сколько времени ему понадобится для лечения зубов (три сеанса, в общей сложности около недели).
8 ноября 1944 года
В 00:30 за мной внезапно послали – у фюрера случился внезапный спазм в районе грудины с сильным скоплением газов в животе. Из того, что он мне рассказал, этот пациент в данный момент принимает самые важные решения в своей жизни и вследствие этого испытывает всё большее нервное напряжение.
Гитлер к этому времени предварительно назначил на 1 декабря важное контрнаступление фон Рундштедта на западе.
Отношения между врачом и пациентом обострились. Фюрер повторил, что расстроен недавними интригами против Морелля. Доктор убеждал Гитлера выполнить его просьбы о переезде в жилые помещения. Не упуская возможности, Морелль также попросил Гитлера разрешить профессору Чаулу провести в Берлине полное рентгенологическое обследование его желудочно-кишечного тракта и желчного пузыря, а также сердца и легких. Помимо, возможно, искренней заботы, Морелля обеспокоило, что коллеги поднимут шум из-за того, что это не было сделано. Его подозрения были вполне обоснованы – и Брандт, и Хассельбах прокомментировали это предполагаемое упущение на своих послевоенных допросах.
9 ноября 1944 года
5.30. У фюрера вздут живот, он испытывает боль (больше справа от грудины). Причина: важное решение относительно определённых шагов, которые позже будут иметь самые серьёзные последствия и которые в настоящее время налагают на него огромное бремя беспокойства, что продлится ещё несколько недель. Я ввёл внутривенно юкодал и эупаверин, которые, как всегда, принесли немедленное облегчение от боли и судорог.