Их разговор продолжался, постепенно перемещаясь на более интимные темы. Бокалы вина пустели, и оживленные лица собеседников освещались мягким, чуть трепещущим светом свечей в канделябре. Решив, что время пришло, что обе роли сыграны в первом акте этого «спектакля», Коган предложил продолжить вечер у него в номере. Амелия согласилась, не задумываясь, легко послав ему обворожительную улыбку. Ждала этого приглашения? Так проститутка она или подосланный агент для проверки моей личности?
Вечер становился все более туманным и загадочным. Запах вина смешался с ароматом духов. Они говорили, смеялись и постепенно начали сближаться. Близость их касаний разгоралась страстью, словно скрывавшейся под тонким покровом напускной сдержанности их душ. Нежные поцелуи и едва уловимые прикосновения повлекли их к кровати. Коган играл свою роль самозабвенно и искренне, все более и более показывая свое опьянение, которое накатывает на него. Мгновения страсти сменялись чувственными прикосновениями и тихими стонами. Вздохи наполняли воздух, а тени от лампы придавали всему происходящему таинственность. Время словно растворилось для них в этом моменте. Их тела соединялись и расходились в ритме древней симфонии, даруя им обоим ту разрядку, к которой они так стремились. Жар страсти то нарастал, то затихал, и они лежали, обнимаясь и чуть касаясь друг друга губами.
А потом Коган сделал вид, что задремал. Будет ли женщина его будить, тормошить, она ведь должна отработать свои деньги, которые намерена получить? Или не будет? Амелия еще какое-то время нежно целовала его, чуть касаясь лица и груди своими тонкими изящными пальчиками. Потом он затихла, будто прислушиваясь. Только вот к чему она прислушивалась? К звукам из коридора или к его дыханию? Пыталась понять, уснул он или нет? За тенью полуопущенных ресниц он наблюдал за тем, как Амелия, двигаясь с кошачьей грацией, встала с кровати и скользнула к его деловому портфелю.
Ее тонкие пальцы умело разложили папки, и она начала перебирать бумаги. Ее движения были быстрыми, почти нервными, как у человека, знавшего, что нужно искать. Под лампой мелькали его деловые документы и проспекты. Вот женщина извлекла из внутреннего кармана его пиджака паспорт. Внимательно следя за каждым ее действием, Коган думал, а какие тайны хочет разгадать эта загадочная женщина и что дальше следует ждать от ее сокрытых намерений? Его личность, его дела, с которыми он сюда приехал? Амелия суетилась, она явно торопилась и забыла, что следует посматривать на уснувшего мужчину.
Коган медленно сунул руку под подушку и беззвучно извлек оттуда вещицу, купленную сегодня в одном магазинчике, где продавались самые разные безделушки, порой даже не работающие. И сломанные зажигалки, и примусы, и настольные лампы, и старые брючные ремни, и несколько фотоаппаратов. Там Коган и увидел этот миниатюрный фотоаппарат, размером чуть больше двух спичечных коробков. Аппарат не работал, да и пленки в нем не было, но сейчас это было не столь важно.
Амелия повернулась после третьего щелчка фотоаппарата, когда пыталась сунуть паспорт в карман пиджака. Глаза женщины испуганно расширились. Коган еще раз щелкнул затвором фотоаппарата и опустил его. Амелия сделала движение, как будто хотела броситься к двери, но в нижнем белье, кружевных панталончиках по гостинце бегать она не сможет, тогда она опустила голову и медленно села на стул.
– Я думаю, что моего заявления властям и администрации отеля и приложенных фотографических доказательств будет достаточно, чтобы сформулировать обвинение в попытке кражи? Не так ли, Амелия? Или у вас другое имя?
– Умоляю вас, господин. – Женщина стиснула руки, а потом в отчаянии закрыла лицо руками и разрыдалась. – Умоляю вас, не губите меня!
– Не понимаю, почему я должен относиться к вам снисходительно, – пожал Коган плечами. Он встал с кровати и накинул на плечи халат. – Не понимаю, почему я должен как-то иначе обходиться с проституткой, которая попыталась меня обокрасть.
– Простите, простите, – в голос зарыдала женщина, и Когану пришлось подойти, сжать ее плечо и зло прошептать, чтобы она не шумела, иначе ему придется вызвать администрацию отеля. Он понял, что плачет женщина искренне, ее отчаяние тоже искреннее. И, видимо, она занимается тем, чем занимается, не просто из-за заработка или собственного удовольствия.
– Что вам от меня было нужно? Ну? – Он чуть повысил голос и тряхнул женщину за плечо. – Рассказывайте честно, и, возможно, я буду снисходителен и даже помогу вам.