Только взялся за удочку — поплавок нырь в воду. А там под водой кто-то ка-а-ак дёрнет леску! Ива чуть удочку не выронил.
Подсёк — затрепыхался на берегу окунь фунта полтора весом. И пошло! Только успевай таскать. За малое время наловил окуней десятка полтора.
А потом снова как отрезало. Ни одной поклёвки.
Вытер Ива со лба пот. Полюбовался на свой улов. Такое не совестно показать деду Макарию.
Оглянулся на чужака, про которого забыл даже. Тот похвалил:
— Рыбак ты, оказывается, хоть куда! — И приказал: — Чисть рыбу. Я за хворостом схожу.
Шмыгнул носом Ива: чудеса!
А незнакомец кинул на землю саблю в серебряных ножнах и вправду пошёл за хворостом.
Чистит Ива окуней. Сам нет-нет да и поглядывает на своего незваного и непрошеного помощника.
Тот натаскал сухих веток. Снял с пояса дорогой нож. Вырезал две рогатки. Забил их в землю. Наладил перекладину. Разжёг костёр. И, набрав воды в котелок, над костром котелок подвесил.
Закипела уха, приманивая вкусным запахом.
Стал Ива поглядывать в сторону, откуда должен был прийти дед Макарий.
Угадал незнакомец, кого ждёт Ива. Спросил:
— Дед твой не шибко сердитый? Не прогонит меня?
— Тебя прогнать? — засмеялся Ива. — Коли ты нас не тронешь, на том спасибо!
— Чего ж я вас должен трогать?
— Нас завсегда такие, как ты, гоняют. А то и прибить норовят. «Чего, мол, тут шатаетесь? Высматриваете, что плохо лежит?»
Поднялся незнакомец. Нацепил саблю. Иве прямо в глаза глянул:
— А если бы таким по шапке, поди, рад был бы, а?
Струхнул Ива — ишь чего допытывается!
Хотел стрекача дать, да услышал шаги, которые узнал сразу.
— Деда, сюда иди! Я тут! — закричал на радостях.
Глава 2. Разговор у костра
Подошёл дед Макарий. Не подал виду, что удивился незнакомцу.
Поклонился не больно низко:
— Здравствуй, государь!
— И ты здоров будь, — отозвался тот и улыбнулся. — Малый твой добрую ушицу сварил. Коли позволишь, отведаю.
Сощурился дед Макарий, разглядывая гостя. Росту высокого. В плечах широк. Сабля в серебре, переливается драгоценными камнями.
— Ежели не шутишь, садись, — ответил.
— Какие шутки. С утра во рту маковой росинки не было.
— Еда-то наша не барская. Небось такого есть не приходилось.
Незнакомец усмехнулся:
— Всякое бывало.
— Коли так — сделай милость.
Снял Ива котелок с костра. Дед Макарий вынул из сумки хлеб. Сели все трое вокруг котелка.
Дед Макарий отхлебнул первую ложку. Да ним — гость с Ивой.
— По вкусу ли наша ушица?
Не вытерпел Ива:
— Так он её сам сварил!
Не донёс дед Макарий второй ложки до рта.
— Провалиться мне на месте! — поклялся Ива. — Рыбу, верно, я наловил и почистил. А остальное всё он: и натаскал хворост, и рогатки сделал, и сварил уху.
Ничего не сказал дед Макарий. Только ещё пристальнее стал поглядывать на незнакомца.
Мал на троих оказался котелок ухи. Враз опорожнили. Облизал Ива ложку.
Незнакомец посочувствовал:
— Истинно говорят: нежданный гость — хуже татарина. Как с ушицей-то я помог. Поди, голоден пуще прежнего?
— Куда больше? Во́, полно!
Ива для убедительности рубаху задрал и по голому животу похлопал.
— Счастлив ты, брат. А я не наелся. Разгреби-ка угли от костра.
— Зачем? — удивился Ива.
— Да так, уважь, ежели не трудно.
Подошёл Ива к погасшему костру. Раскидал угольки. Пожал плечами.
— Поглубже копни.
Ковырнул Ива ещё землю — забелело что-то. Разгрёб руками. Аккуратненько один к одному лежат печёные окуни.
Засмеялся:
— Ловко!
Одолели и их.
Тут и в самом деле досыта наелся Ива. Развалился на тёплом песке. Благодать!
Незнакомец закурил трубку. Предложил табак деду Макарию.
— Не люблю это зелье, — отказался дед Макарии.
— А я к нему в турецких землях приучился.
— Прости, коли не так спрошу, — сказал дед Макарий. — Не пойму, что ты за человек. По одежде, коню да сабле — владелец земель и людей немалых. А держишься ровней с нами, бездомными бродягами.
— Что за человек? — повторил, словно размышляя вслух, незнакомец.
Красивую голову к деду Макарию повернул и сказал, чуть усмехнувшись:
— Воевода я, старик.
Ива как начал зевать, так и остался с открытым ртом.
Воевода вместе с ним уху варил?! Быть того не может!