Арина, глядя на неё с легким презрением, оттолкнула цепляющиеся за неё руки.
– Нет, хотела? – сказала она холодным взрослым голосом, который мог бы у неё быть, не останься Арина навеки двенадцатилетней. – Ты всегда мне завидовала, потому что я слышала то, что другим недоступно, и умела то, чего ты не могла.
Старшая сестра Марты с рождения была особенной. Она всегда точно знала, стоит ли надевать калоши поверх башмаков на прогулку, и куда мама перепрятала сладости. Она с легкостью находила монетки, если им не хватало мелочи на жареные каштаны, и целовала папины карты на удачу. И папе всегда везло. Она даже умела говорить с бабушкой, которая умерла много лет назад.
Марта ничем таким не отличалась.
– Нет, Арина! Если бы я знала, что произойдет, никогда бы не загадала то желание!
Марта с тоской посмотрела на листок на вершине ели.
– Поздно сожалеть, – жестко произнесла Арина, отвернулась и зашагала к выходу.
Все вокруг неуловимо изменилось. Рождественская песня, минуту назад звонкая и радостная, превратилась в неприятно визгливую. Локомотив в витрине с грохотом наращивал скорость. Вагончики заносило на поворотах, из-под колес летели искры.
К Марте со всех сторон двинулись игрушки. Щелкунчики, безостановочно открывали и закрывали рты с сухим треском, механические шимпанзе пронзительно вопили и строили рожи, плюшевые мишки надвигались, тяжело переваливаясь на толстых лапах.
– Виновна! – ревели они.
– Убийца! – хохотали выскакивающие из шкатулок клоуны.
– Воровка! – вторили им крошечные полисмены, дуя в свистки.
Арина взялась за ручку и потянула дверь на себя.
– Стой! Не выходи! – опомнилась Марта.
Арина шагнула наружу, и Марту захлестнул ужас. Бросившись за сестрой, она очутилась у раскрытой двери как раз в тот момент, когда в конце улицы показался экипаж. Он несся слишком быстро, а Арина ничего не замечала. Нет, только не снова… Марта не переживет это во второй раз.
– Арина! Стой!!!
Но та, будто не слыша, продолжала идти наперерез кэбу. Все происходило, как в кошмарном сне, когда видишь надвигающуюся угрозу, но не можешь ничего изменить. Эта мысль буквально пронзила Марту. Вот почему она здесь! Судьба дала второй шанс, чтобы все исправить! Собрав остатки сил, она побежала.
Кэб надвигался на ее сестру.
– Арина, берегись! Посмотри же направо!
Марта бежала и кричала. Возница отчаянно попытался затормозить, но экипаж было уже не остановить. Разгоряченные кони неслись слишком быстро.
Марта задыхалась, но бежала что было сил. Арина в последний миг обернулась, и Марта оттолкнула сестру. Теперь она не отнимет у неё дар вместе с жизнью!
Раздалось громовое ржание, прямо над головой мелькнули подкованные копыта, и страшный удар бросил её на дорогу. Снег вокруг начал пропитываться алым, тая и растекаясь ручейками.
Боли не было. Мысли закружились в слабеющем круговороте. Теперь она все сделала правильно… Теперь всё верно, сестра жива и дар остался с ней… Губы распростертой на снегу девочки тронула улыбка, и она закрыла глаза. Где-то вдалеке колокольчики продолжали наигрывать «Джинг беллс».
Глава 8
Николь брела в тумане наугад, крепко держась за медальон на шее. Он был невыносимо горячим, сигнализируя об опасности. Угроза таилась всюду. В любой момент из серой пелены могло выскочить нечто, что отнимет её жизнь или разум.
Сколько времени прошло с тех пор, как туман разбил их небольшой отряд? Где сейчас Сэм и остальные? Николь не знала, просто шла. Должна же она рано или поздно куда-то выйти…
Она не сразу заметила, как впереди одно за другим начали проступать красные мерцающие прямоугольники, пока те не выстроились в ряд. Николь остановилась, сообразив, что перед ней. Вслед за зловещими окнами проявились очертания старинного особняка. Сколько раз Николь видела его в своих снах, уже должна была бы привыкнуть, но сердце забилось в груди, а ладони похолодели. Даже туман отползал от особняка подальше, словно тоже боялся его.
Дом Красных Окон предстал перед ней во всем своем мрачном великолепии. Стрелка круглых часов над входом замерла на четверти третьего. Парадную лестницу охраняли два величественных льва. Казалось, звери могут в любой момент подняться, тряхнуть гривами и огласить переулок раскатистым рыком.