– Скорее, Николь, – зашуршала запись. – Видишь кнопки в основании подставки? Одной не хватает.
– Да, второй справа.
Ряд красных кругляшков заканчивался пустотой неправильной формы.
– Отломи небольшую часть Хамелеона и вставь в отверстие.
Николь сделала это, и когда отламывала лучик кристалла, от него в воздух бесшумно взлетел фонтан разноцветных ярких искр, и в комнате будто зазвучал перезвон призрачных колокольчиков. Вставив тонкую кристаллическую пирамидку в углубление, она сказала:
– Готово. Что теперь?
– Теперь, – вздохнула бабушка, – пора прощаться. Я передала тебе свою энергию и не жалею. У тебя впереди нелегкий путь. Нужно выяснить, зачем ты нужна Тени. И помешать его планам. А еще – понять, кто он такой и какое отношение имеет к появлению Города. Сделать все это будет трудно, очень трудно.
– Не волнуйтесь, я буду рядом с вашей внучкой, – подал голос Сэм. – Сделаю все, что надо.
– Спасибо, Сэм Бэкет. И знай: ты ни в чем не виноват.
– Виноват? О чем ты? – удивилась Николь.
Детектив молчал, изумленно глядя на пластинку. Вдруг граммофон захрипел, затрясся, громко зашипел. Снова зазвучал голос:
– Время вышло, прощай, Николь. В каком-нибудь из миров мы еще увидимся с тобой.
– Но, бабушка… – начала та. – Я не знаю, что теперь делать. Ведь туман со всех сторон.
– Это мой последний дар тебе, – совсем тихо откликнулся голос.
Пластинка на граммофоне начала плавиться. Она пошла волнами, иголка приподнялась, опустилась и снова поднялась. Что-то захрипело, застонало, Николь чуть не вскрикнула, ей почудилось, что бабушке, то есть ее сущности, заключенной внутри древней пластинки, больно. Игла все глубже погружалась в расплавившуюся черную массу и наконец увязла в ней. А потом обломок кристалла в углублении подставки ярко вспыхнул. Вытянутое пятно слепящего света поднялось к потолку, и вбок от него выстрелил мощный луч, сравнимый разве что с сиянием солнца. Он прошел сквозь стекло, ударил в укутанный теневым туманом Город.
Детектив обнял Николь за плечи. Они стояли напротив огромного окна, наблюдая, как луч двигается вбок, превращаясь в веер света. Тот раскрывался все шире, пока не превратился в тихо гудящее бело-золотое колесо, осью которого стал маяк. Энергия кристалла покатилась по Городу подобно грандиозному цунами, сметая тени и мрак, вымывая призраков из закоулков, очищая площади, расщепляя аномалии и разрывая сгустки тьмы.
Они стояли, затаив дыхание. Постепенно свет начал тускнеть, таять, оставляя после себя освобожденные от диктатуры теней улицы. Через минуту все закончилось, слепящее колесо света исчезло. Небо очистилось от туч, а туман вновь стал обычным, светло-серым, рассеянным.
Повернувшись, Николь поняла, что граммофона больше нет. Тот попросту растаял в пятне света, исчез, будто его и не было, вместе с пластинкой, где была заключена душа ее бабушки.
– Как ты? – спросил Детектив.
Она слабо улыбнулась.
– Я… растеряна и обескуражена. И в то же время у меня хорошо на душе. Ты только посмотри на Город!
– Вижу. И все равно нам нельзя оставаться на маяке. Теневой туман отступил, но Инквизиторы рыщут где-то поблизости. И ты по-прежнему в опасности. После рассказа твоей бабушки кое-что встало на свои места, но далеко не все.
– Мы все в опасности, – сказала Николь, крепче сжимая Хамелеон. Вернувшись к рисунку на полу, она быстро собрала вещи в клатч. Раздалось громкое тиканье, и Детектив спросил:
– Что это?
Николь вытащила из кармана брегет.
– Кажется, часы снова….
Она не успела договорить. Стрелка часов, чуть ли не раскалившаяся докрасна от напряжения, сорвалась и полетела вперед по циферблату, отматывая часы, которые забрала у нее Николь. Комната вокруг завертелась в бешеном вихре. Лицо Сэма закрутилось перед глазами, потом его силуэт стремительно унесся куда-то, пропал. Маяк рванулся вверх, и Николь поняла, что только что стремглав пронеслась вниз по винтовой лестнице. Каменная башня отодвинулась, плеснулась вода, что-то еще промелькнуло вокруг, на миг стало совсем темно, потом немного светлее – и Николь обнаружила, что вернулась в Дом Красных Окон. В место, откуда ее назад во времени перебросили часы.