– И я странный?
– Ты, ну... Да все вы! И ты, и Марта, и этот смуглый человек, который ночью поцеловал меня, вы все кажетесь какими-то... живыми тенями из моего сна. Я не в плохом смысле, – добавила она, увидев, как напряглось его лицо.
Детектив поправил шляпу и сдержанно улыбнулся.
– Ты тоже необычная девушка, Николь.
– Что ты, я самая обыкновенная! – запротестовала она.
Нашел тоже необычную в растянутом свитере и старых джинсах! Да таких, как она, – девяносто из ста. Детектив вдруг остановился, взял ее за плечи и, развернув к себе, внимательно посмотрел в глаза.
– Ты самая необычная из всех девушек, с которыми я был знаком. А я знал многих.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом он отпустил ее. Они успели отойти от кафе, впереди был перекресток, но не тот, где стоял магазин «У Тиффани», другой. Николь смущенно переступила с ноги на ногу и, чтобы сгладить неловкость, брякнула первое, что пришло в голову:
– И еще у Марты я чуть не села на ее голову... Только мраморную!
Детектив свел брови
– На мраморную голову? А, ну да, у нее там лежит… Стоп! – воскликнул он, щелкнув пальцами: – Ну конечно! Хотя, ведь он разбит…
– Ты о чем?
– Идем за мной! Я, кажется, понял насчет этого «дитя света» из послания твоей бабушки.
Детектив быстро зашагали по улице, и Николь поспешила за ним.
* * *
Тот, кого когда-то звали Майк Чаретти, но который уже давно привык откликаться на обращение Инквизитор, проснулся от скрипа двери. И не пошевелился – лишь взгляд его быстро обшарил комнату.
Каменные стены, почти нет мебели: в стылой, сырой полутьме угадывались очертания столика, комода и деревянного кресла с жесткой прямой спинкой. Он так устал после беспокойной ночи и поединка с оборотнем, что рухнул в постель не раздеваясь, даже не запер дверь, только скинул сапоги и стащил куртку. А проснувшись, сразу ощутил, как ноет порезанная ладонь. Повязка на ней засохла, пропитавшись кровью.
Медленно, осторожно Майк повернул голову вправо. И понял, что его разбудило – дверь приоткрыта. В коридоре за ней горел огонь, на фоне тусклого света четко обозначился тонкий силуэт.
Майк сразу узнал ее: Лилит.
Судя по всему, она только что вошла в комнату. И даже не стала закрывать дверь – бросилась вперед, на ходу стаскивая одежду. Тело вспыхнуло белизной, как только куртка и штаны из черной кожи упали на пол. Лилит прыгнула на кровать, оседлав Майк а. Холодные ладони легли на его плечи, и когда она склонилась, длинные черные волосы скрыли худое лицо, подобно занавесу. Задышав громче, напряженнее, Лилит вцепилась в его ремень, с коротким вскриком рванула, расстегивая. Майк лежал неподвижно, предоставив ей свободу действий.
Не прошло и пары минут, как она, выгнулась, запрокинула голову, взметнув темными волосами, и громко вскрикнула. А потом сразу вскочила, перебросив через него ногу, спрыгнула на пол. Она всегда была быстрой и решительной, слишком быстрой и чересчур решительной, по мнению Майк а. Все еще обнаженная, подошла к столу, нашла там свечу, разожгла. Майк искоса следил за ней из-под ресниц. Лилит собрала с пола свою одежду: черную рубашку, узкие кожаные брюки, жакет, и принялась одеваться.
Она была очень худой, с черными волосами до плеч, узкими мальчишескими бедрами и длинными тонкими ногами. Но при этом совсем не казалась хрупкой, в жилистом теле была сила, а в быстрых суетливых движениях – нервная агрессивность. Ногти на руках скрывались под черными колпачками, длинными и тонкими, плотно насаженными на кончики пальцев.
Лилит шагнула к кровати. Ее густо накрашенные глаза мерцали в темноте. Майк смотрел на нее – но почему-то видел ту самую, без сознания лежащую на земле у его ног.
– Зачем пришла?
Эти слова стали первыми, прозвучавшими в комнате после того, как Лилит разбудила его. Майк сел и стал натягивать сапоги. Он и так знал, для чего она заявилась, конечно, не за быстрой постельной утехой, это было для нее, так сказать, побочным удовольствием, главная цель заключалась в другом, но хотел услышать ответ от нее.
Лилит собрала волосы в хвост и улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы.