Хотя ядовитый ветер не утихал, Сэм упорно шел к улице. Он умел быть таким: упорным. Упорным и твердым. Воли у него хватит – но хватит ли сил? И хватит ли материальности в его теле? Он чувствовал себя все тоньше, невесомей.
Наконец он вышел из переулка на улицу и огляделся, щурясь. Вокруг все серое, дома высятся безмолвными силуэтами, по небу несутся тени. Мир одновременно и наполнен движением – и мертв, как гнилая коряга.
Во мгле далеко слева мерцало пятно света. Что это может быть? Странный, колдовской свет... Сэм повернулся, побрел туда. Ноги подгибались, лицо он прикрыл ладонью, и все равно кожу секло, а глаза слезились. Хорошо хоть боль в плече почти исчезла: в Изнанке не было места настоящей боли, как и настоящим чувствам.
Он успел отойти далеко от переулка, когда вдруг осознал, что было нарисовано на том листе бумаге. Ну конечно! Все просто, можно было и раньше догадаться! Вот только какая теперь польза от догадки, если Николь исчезла? Сэм шел к своей цели, не останавливаясь, но ощущая, как Изнанка будто голодная змея сосет из него жизненные соки. А впереди, в мертвой мгле ядовитого мира все ярче проступало пятно трепещущего света, в очертаниях которого он наконец узнал Дом Судьбы.
(продолжение следует)
Тьма снаружи и внутри
Глава 1
Сознание возвращалась к Николь постепенно, рывками. Сперва она почувствовала сырой застоявшийся запах с примесью чего-то кисловатого. Потом ощутила саднящую боль в скуле и тяжесть в затылке, как будто крепко обо что-то ударилась. Да и всё тело налилось слабостью, как после долгого забега. Наконец Николь поняла, что её несут, прижимая к груди. Над ухом грохочет чье-то сердце.
Детектив…
Конечно, это он! Он ведь спас её от оборотня. Нет, стоп, после этого, кажется, произошло что-то ещё.
Голова гудела, воспоминания перемешались, а в горле совершенно пересохло. Даже простые мысли давались с трудом. Николь собралась с силами, чтобы открыть глаза, но тут услышала женский голос.
- Ты несёшь её, как какую-нибудь драгоценность. Не много ли заботы, малыш Майки?
- Хозяину та самая нужна целой и невредимой, - возразил мужчина. – А ты чуть всё не испортила. Зачем было её бить? Она уже полчаса без сознания.
- Зачем? - хрипло рассмеялась женщина. – Просто это доставило мне удовольствие. А поцеловать её насмерть ты сможешь и так, не будя.
Николь похолодела.
Она узнала эти голоса. И поняла, что означает зеленое пульсирующее свечение, пробивающееся через завесу ресниц – шрам на лбу того, кого Детектив назвал Инквизитором!
В тот же миг на Николь обрушились все воспоминания: посещение “Red Rose”, проникновение в дом Коллекционера, следующая подсказка от её бабушки и появившиеся буквально из ниоткуда тени. Детектив ранен или того хуже – убит. Николь постаралась отогнать последнюю мысль: она видела, как необычная короткая стрела без оперения воткнулась в его предплечье, но от подобных ран не умирают. Только не такой крепкий мужчина, как Детектив!
Николь решила послушать ещё немного, чтобы узнать, что они задумали. Инквизиторша сказала «поцеловать насмерть» - непохоже на фигуру речи, а сама женщина непохожа на тех, кто бросает слова на ветер.
Кажется, тогда, у дома Коллекционера, подельник назвал её Лилит.
Мысль отдалась болью в голове. Надо же: об этой женщине даже думать мучительно.
Внезапно движение прекратилось, скрипнула дверь.
- Эй! – крикнула Инквизиторша. – Нам не туда!
- Пусть пока побудет здесь. Ты знаешь, что ей нельзя присутствовать при появлении Хозяина.
- А со мной не хочешь посоветоваться? – прошипела Лилит и сжала локоть Николь.
Николь от неожиданности распахнула глаза и увидела помещение с длинным рядом камер. Прутья состояли из бегущих сверху вниз светящихся голубых значки. Они отбрасывали на лица и одежду инквизиторов причудливые синие тени, придавая им сходство с языческими божествами.