Надо отсюда выбираться. Сидя на одном месте, она точно не найдёт выход. Только с чего начать?
Николь вспомнила про бабушкину сумочку и, вытащив её из-за пояса, ласково погладила. Во время проверки выяснилось, что бездонные качества пострадали. Николь очень расстроилась, обнаружив, что найденная в Сити-Холле бабушкина фотография пропала, хотя она точно помнит, что клала её сюда. Зато Тушь, Линза, платок и четвертак были на месте. Наверное, фото осталось в темнице. Николь поморщилась, представив, как Лилит рвет снимок, но ничего не поделаешь. Одно радует: Линза при ней, поэтому инквизиторы не смогут прочесть надпись на обратной стороне. Даже не догадаются, что она там есть. Для них это будет всего лишь фотография, на которой запечатлена женщина, очень похожая на Николь.
Поочередно повертев каждую из оставшихся вещиц, Николь решила воспользоваться тушью. Уже отвинтила колпачок, но в последний момент передумала. Какой прок от того, чтобы видеть звуки, если тут тихо, как на кладбище? Только свои шаги и будет видеть.
- Встретить бы хоть одно человеческое существо! – вздохнула она, вытягивая ноги, и внезапно почувствовала легкое покалывание в пятках.
Николь внимательно посмотрела на туфли. Они даже не намокли! Хотя она не раз проваливалась в воду выше щиколоток и пробиралась по грязи. Обувь была абсолютно чистой и сухой, ни единого пятнышка. Николь провела рукой по носку и снова почувствовала легкое пощипывание, как будто обувь призывала её встать. Она послушалась и неуверенно поднялась, не зная, что делать дальше. И тут Николь осенило. Она прочистила горло и произнесла:
- Отведите меня к выходу из подземелья.
Ничего не произошло.
- Хорошо, а как насчёт какого-нибудь человека?
Сперва ей показалось, что ничего не происходит, но потом туфли будто шевельнулись. Николь ойкнула, прислушалась к ощущениям. Возник какой-то импульс в ногах, и она поняла, куда нужно идти. Улыбнувшись своей догадке, она двинулась вперед. Туфли сами подсказывали дорогу: направляли, мягко одергивали, если она собиралась свернуть в неправильном месте, подталкивали, когда останавливалась. Всё это они проделывали очень деликатно, знаками: нагревались, пощипывали пятки, жали носок, отпускали, и Николь без труда понимала указания. Она даже хихикнула: теперь она знает обувной язык! Вот что значит «туфли идеально подходят».
Настроение улучшилось. Она шагала вперед, но не забывала про осторожность, ведь первый встречный человек может оказаться вовсе не другом. Под землей следует остерегаться любого. Зато, проследив за ним или за ней, Николь попробует узнать, где выход из подземелья.
Тушью она всё-таки накрасилась. Лишняя помощь не повредит. Долгое время глаза различали только мягкие волны, расходящиеся от туфель, когда подошвы соприкасались с полом, и мелкую дерганую рябь, когда в темноте мелькали силуэты монструозных крыс. От них Николь держалась подальше.
Она полностью вверила дорогу туфлям, поэтому смотрела не под ноги, а по сторонам, чтобы ничего не упустить. Слева замаячили новые звуки. Они были другими: похожи на стеклянные блинчики с волнистыми краями, плывущие к ней по воздуху. И хотя туфли настойчиво тянули вперед, Николь свернула и осторожно двинулась в том направлении. Чем ближе она подходила, тем больше таких «блинчиков» разлеталось во все стороны. Она остановилась, задержала дыхание и выглянула из-за поворота. Но тут же отшатнулась обратно, едва не сбитая с ног барабашками.
Целая стая ярких огоньков со злобными рожицами накинулась на неё со всех сторон, хохоча и булькая. Николь закрыла голову руками и зажмурилась: от их мельтешения в глазах нестерпимо рябило. Но даже сквозь сомкнутые веки, она различила вспышку, когда нити молний выкинулись из её медальона и ударили в десяток смайликов разом.
Послышался визг, хлопки, гулкие удары обо что-то металлическое, и звон сыплющихся монет. Уцелевшие барабашки умчались в коридор, часть осталась стекать по стенам цветными лужицами. Бабушкин медальон верно охранял Николь. Она сжала его и только потом решилась открыть глаза. Через миг они широко распахнулись. Николь оказалась в сокровищнице или вернее будет сказать тайнике. Причем довольно мрачном.
Его освещали четыре голубых шара, по одному в каждом углу. Помещение с низким арочным потолком вмещало груды вещей, многие из которых были испорчены: погнуты, сломаны, наполовину сгрызены. Мятые доспехи, богатейшая коллекция средневекового оружия, драгоценные кубки с помигивающими камешками, древние книги с серебряными и золотыми замками, обрывки цепей, монеты самых разных форм и размеров - попадались даже восьмиугольные с дырочкой посередине, - и жутковатые статуэтки, как из фильмов ужасов, в которых музейные экспонаты оживают. Николь бродила, рассматривая всё это богатство: покрутила и поставила на место фигурку в виде безликого существа с четырьмя ногами - двумя человеческими и двумя звериными, - дотронулась до меняющего цвет камня, погладила вмятину на доспехе, напоминающую след огромной лапы, и тут же отдернула руку, потому что из-под нагрудного панциря выкатился череп. Самый настоящий!