В облике Петербурга и днём присутствует некая изысканная декоративность, а в белую ночь она доходит до уровня высокой театральности.
Белые ночи Петербурга – это реальность и мираж. В своей туманной и сверкающей красоте город никогда не идентичен самому себе. Тени и свет сливаются и путаются, оставляя нетронутой душу Петербурга.
Днём мешает многолюдье, толпа спешит и несёт, не давая не только почувствовать, но и просто обратить внимание на знаки и значки, приметы и шорохи. Зато в тиши ночи, особенно белой, можно многое увидеть и услышать. Те же улицы и площади в пору белых ночей выглядят по-другому.
В белые ночи город на берегах Невы словно окутан жемчужно-серой дымкой.
Зыбкий сумрак белой ночи ненавязчиво уводит от сырого черновика жизни в мир иллюзорных желаний. В это время можно почувствовать, как из мозаики коротких зарисовок-впечатлений, штрихов-заметок складывается фантасмагорическая картина жизни – особой, петербургской жизни, когда исчезает грань между реальным и чудесным. Кажется, что многочисленные ангелы покидают свои привычные постаменты и парят над городом. А может быть, это всё вовсе и не кажется.
Павел I Петрович
Весь город словно призрак. В едва заметном в середине ночи сумраке – нет, это не сумрак, а лишь вуаль на глазах – мерцают золочёные шпили и купола. Отражением в воде колеблются, уже за гранью бытия, архитектурные громады, изысканные формы которых потеряли свою очерченность и стройность.
И не зря именно в белые ночи чаще всего бродят по городу призраки.
Оживают и многочисленные духи, и поныне населяющие Северную столицу.
Ведь именно в белую ночь на улицах пустого Петербурга призрак императора Петра I встретил своего правнука, будущего императора Павла I.
Легенда гласит, что как-то вечером Павел в сопровождении князя Александра Куракина и двух слуг прогуливался по улицам уснувшего города.
Вдруг впереди показался незнакомец, завернутый в широкий плащ. Казалось, он поджидал Павла I и его спутников, а когда те приблизились, пошёл рядом. Призрак обогнал путников, как бы ведя их. На ходу незнакомец сказал Павлу: «…Прими мой совет: не привязывайся сердцем ни к чему земному, ты недолгий гость в этом мире, ты скоро покинешь его. Живи честно и справедливо, по совести; помни, что угрызения совести – самое страшное наказание для великих душ».
Затем незнакомец остановился на площади у Сената и сказал:
«Павел, прощай, ты снова увидишь меня здесь».
Прощаясь, он приподнял шляпу, и Павел с ужасом разглядел лицо Петра I.
Призрак исчез на том самом месте, где Екатерина II чуть позже установила памятник Петру I – Медный всадник.
И наверное, не случайно в белые ночи у Михайловского замка чаще всего можно встретить призрак самого Павла I.
Никакое другое строение в городе не овеяно таким количеством мистических и мифических историй, как этот замок на берегах Фонтанки и Мойки. Михайловский (Инженерный) замок – романтическая цитадель «русского Гамлета» – императора Павла I Петровича.
Не желая жить в Зимнем дворце, любимой резиденции своей почившей матери Екатерины II, Павел распорядился построить новое здание на месте деревянного дворца Елизаветы I Петровны.
26 февраля 1797 года произошла торжественная закладка первого камня в фундамент дворца.
С момента начала строительства петербуржцы XVIII века с удивлением и трепетом взирали на рождающегося монстра. Такого город ещё не видел. В плане замок представлял собой квадрат со скруглёнными углами, внутрь которого вписан центральный восьмиугольный парадный внутренний двор. У всех фасадов Михайловского замка было разное оформление.
Люди с любопытством ходили вокруг Михайловского замка, удивляясь странному эффекту, благодаря которому казалось, что замок постоянно меняется.
К тому же он был полностью окружен каналами и рвами, наполненными водой.
Вход во дворец осуществлялся через единственный мост, который с заходом солнца разводился. Необычен был и красновато-кирпичный цвет замка. О его происхождении ходила романтическая легенда. Будто бы однажды Анна Лопухина – любовница императора – появилась на балу в красных перчатках и обронила одну из них.
Несколько молодых людей кинулись поднимать перчатку, но расторопнее всех оказался император. Однако он не вернул перчатку хозяйке. Вывернув перчатку наизнанку, приказал архитектору Винченцо Бренна составить точно такой же колер для фасадов Михайловского. Это цвет порой определяют как нечто среднее между цветом кирпича и свежей лососины.