Дмитрий улыбнулся такому сравнению. А когда добрался до внешнего края, то обернувшись и проверив, всё ли правильно сделал, быстро раскидал рукой пепел, открывая пепельную калитку. Потом вернулся и застыл, не рискуя остаться наедине с потусторонним созданием, с которым и сообща-то еле-еле справились.
— Была ни была, — выдохнул он, сделал шаг в сторону, взял с земли удачно подвернувшуюся палку и разорвал внутреннюю преграду.
Тварь старушечья сделала неуверенный шаг, а потом торопливо поковыляла наружу, приговаривая: «Моя».
— Неторопливый, однако, терминатор, — пробубнил капитан, проводив старуху взглядом, а потом глянув на недовольно нахмуренную Аврору. — А и ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Верно, Ро-Ро?
Старуха канула во мраке. Казалось, с концами, но вскоре в ночной пелене, среди ив, сырых от бесконечного плача, и белых берёз, отражающих тусклые всполохи света, вспыхнула яркая и длинная изумрудная спица, похожая на тонкую шпагу…
Всплеск чар.
Цитифур с силой зажмурилась и раскинула руки, ухватывая нити колдовства. Недавнее противостояние всколыхнуло пространство вокруг поляны так, что иные нити порвались и кружились сейчас в воздухе в полнейшем беспорядке, как если бы бутыль со скисшим молоком взболтали, и муть не успела осесть. И через эту взвесь из клочьев силы виднелся разрыв в пепельной защите и красно-зелёная клякса твари.
Волшебница раскрыла уставшие глаза и потёрла лицо ладонями. Вверх с хлопающим пшиком взмыл ещё один воздушный факел, начав щупать охристо-жёлтыми лучами стволы деревьев и кроны деревьев и тянуться сквозь прорехи в листве ещё дальше, к лесной подстилке и спрятанным там перворождённым.
Женщина сделала шаг в сторону, прячась от чуждого света. А вскоре послышались тихие, едва различимые шаги, и рядом возникла сестра.
— Они пытаются натравить на нас кошмар.
— Я видела. Справишься?
— Постараюсь, — ответила дозорная, пробежавшись пальцами по перьям на кончиках стрел. Их осталось не так много, но, если не быть расточительной, должно хватить.
— Будь осторожна, — дотронувшись рукой до руки сестры, прошептала волшебница. А ей самой нужно посмотреть, что ещё можно сделать.
Аргеферет молча кивнула и шагнула прочь, оттолкнувшись рукой от ствола берёзы. На пальцах остались мелкие белые как мел лохмотья старой коры. Под ногами пружинила прелая листва, а глаза, хорошо видевшие в ночной тьме, пытались углядеть всё, что можно.
Дозорная ускорила шаг и на полном бегу достал из колчана стрелу. Тонкое древко легло на склеенный из рога и древесины тиса лук. А когда между кустами показалось скрюченное чудовище, похожее на несуразную помесь сложившего крылья большого грифа и паука, набросившего на себя одежды сожранных ею жертв, то быстро, на разрыв, выстрелила.
Стрела быстро настигла создание. Острое железо легко пробило покровы, войдя до середины. Призрачная плоть потекла из раны зеленоватым светящимся в темноте гноем, как если бы растолкли в кашу гриб-гнилушку и смешали с густым маслом. Потёки медленными каплями покатились по серой хламиде, оставляя тусклые следы. Вот только сталь заставила тварь лишь дёрнуться и заскрипеть-заскрежетать противным голосом отборную ругань.
Вторая стрела, пущенная для верности, тоже не замедлила уродину.
— О, Великий Полоз, владыка духов подземных и тварей кромешных, помоги, — проговорила Серебряная Куница Аргеферет и быстро убрала лук в колчан. Ей сейчас нужно было другое оружие.
Дозорная, легко подтанцовывая, чтоб подбодрить себя перед схваткой, резко откинула в сторону запястье. Из воздуха почти мгновенно выскочила спица — жилка Великого Древа. Благородный зелёный свет разогнал мрак и отразился в больших глазах, больше подходящих сейчас кошке или сове.
Женщина выдохнула и кинулась на тварь. Расстояние, разделяющее их, сократилось за считаные удары сердца. Серебряная Куница в последний момент, когда тварь подняла руки, ожидая, что добыча попадётся в них, как муха в лапы паука, скользнула в сторону. Пробегая мимо, она всадила спицу в бок чудовища, оставляя колотую рану. И рана вскипела золотой пеной.
А ведь чудище когда-то было похоже на человека. Сейчас же у неё был крючковатый птичий клюв, кривые острые зубы и бельмы глаз, коих явно больше двух. И даже рук не пара, а не менее пяти. Они тянулись к дозорной тонкими длинными пальцами с птичьими когтями, острыми, как у коршуна.