Фаэтон остановился, и генерал вдохнул полной грудью, готовый к приключениям и свиданию, как он шутил поп пути, с прекрасной дамой.
А Дмитрий ухмыльнулся, ибо замечтался и не заметил, что у добротной трёхэтажной таверны был не один отряд, а целых два. Редкие жители города обходили стороной притихшее лишь при появлении землян сборище. Но группы всё равно стояли, ощетинившись друг на друга алебардами, пиками и мечами, ощерившись мушкетами и пистолями, и оскалитесь пастями рвущихся на цепи бойцовых псов.
— Чтоб я так на Земле жил, чтоб из-за меня барышни за ножи хватались, — пробурчал генерал.
Но надо помнить, что это позднее Средневековье, да ещё и бабье царство. Генерал здесь в роли не очень красивой и изрядно сумасбродной дворянки. Настолько сумасбродной, что позволил прибыть не в надлежащем по этикету наряде и без охраны.
— Ну, племяш, твой звёздный выход. Эти красавицы здесь ради тебя. В общем, ты сам, а я надменно погляжу за тобой из повозки. Как-никак, барон.
Капитан шмыгнул носом, поправил пышный берет на голове и встал, окинув сборище взглядом, словно перед ним подразделение на строевом смотре. Пафосно не получалось. К тому же не менее половины барышень имели откровенно уголовные физиономии, отчего сразу начинаешь их подозревать в массовых убийствах, грабежах и мародёрстве. Особенно выделялась сударыня в ярко-зелёной одёжке ландскнехта и охотничьей шляпе с пером, как у Робина Гуда. И морда в шрамах, как будто ножом полосовали. И если земные мужики-ландскнехты щеголяли гульфиками и густыми бородами, то у барышни в две длинные косы были вплетены ядовито-жёлтые шнурки, а отворот куртки раскрыт на распашку, да так, что левая грудь большого размера вовсе не была прикрыта, ощетинившись тёмным соском.
Выделялась и вторая дама — из другой команды, но была она, в отличие от первой, в добротной стальной кирасе, которая явно не по карману, и наверняка была трофейной. Но морда, хоть и менее шрамовитая, тоже тяжёлая и неприятная. При том что были они примерно одинакового телосложения и возраста — лет по двадцать пять и в самом соку.
Женщины наверняка были главарками этих двух шаек.
Дима замешкался и упустил момент, когда к повозке подбежала девчушка лет семи в простенькой одежде.
— Монетку, господин! — заорала она, быстро, но аккуратно проложив у подножки повозки на пыльную гальку площади циновку из свежего тростника, и протянула руку. Девчушка с опаской поглядывала на вооружённую толпу, но от возможной прибыли отказываться не собиралась.
— Ну, племяш, что сделаешь? — тихо, словно хитрый препод на экзамене, прошептал Пётр Алексеевич.
Дима смерил девчушку взглядом, стараясь делать это так же, как генерал. А вариантов всего два: прогнать прочь или дать копейку. Совсем как в ролевой игре, где поступок скажется на отношении персонажей и общей карме игрока. Вот только загрузить сохранение и переиграть или создать другого героя не получится — это всё на самом деле.
Дима молча вынул из кармана серебряную чешуйку, то есть монету самого малого серебряного номинала, а это полтора грамма драгоценного металла, и положил в ладошку ребятёнку. Так будет правильно. Ты щедрый. Ты великодушный. Ты богатый. Да и ребёнку в радость, а ведь на серебряную чешуйку можно купить жирнючего гуся или четыре не менее упитанные перепёлки.
Генерал за спиной у парня легонько улыбнулся, а Дима проводил взором девчушку, ступил на циновку и снова окинул взглядом две банды наёмниц, которых на Земле бы назвали конкурирующими за контракт частными военными компаниями. Правда, это очень маленькие чевэкушечки — почти как индивидуальные предприниматели с очень небольшим количеством убийственных сотрудников. Хотя так оно и было, ведь по местным правилам плату получает главарка, и уже она распределяет жалование среди своих девок.
«Ты — барон. Этого забывать нельзя», — мысленно напомнил себе капитан и внутренне собрался.
— Манеры! Где ваши манеры⁈ — заорал он на боевых баб, как на провинившихся солдат, и чуть было не добавил матерную концовку реплики, но сие было бы излишним.
— Ох же ж твою мать. Я аж сам испугался, — усмехнулся начальник за спиной. А из толпы действительно выдвинулись те самые разукрашенные девки, которые были определены как альфа-самки отрядов. И обе на ходу достали из отворотов кожаных перчаток свёрнутые в несколько раз бумаги.
Бумаги оказались рекомендательными письмами, и в каждой имелась приписка карандашом: «Не мог выбрать, отправил двух. Сам разбирайся».