— Ладно, я с тобой, — пробурчал Сизов, быстро вскочил на подножку кареты и достал помповый дробовик и револьверный карабин, который протянул Дмитрию. — Оно так даже на слона и бегемота спокойнее.
Капитан не стал спорить, убрав пистолет за пазуху и вооружившись карабином. Он быстро пошлел к раю поляны, заметив, что священница почти бегом досыпала пепельный круг, заставив в самом конце датчик звонко свиснуть почти в ультразвуке — это значит, барьер встал.
— Где наша не пропадала, — бурчал прапор, который стоял чуть правее за спиной, как бывалый штурмовик.
Шаг, другой, третий.
Издалека послышались выстрелы и вой.
Дмитрий, ища подвох, пробежался по кустам и стволам лучом фонаря.
Ничего.
Осталось лишь переступить невидимую линию защитного круга и выйти на дорогу. На дороге проще — там трава не мешается, можно и на бег перейти.
— Назад! — закричала вдруг Аврора. Она схватила землян за воротники и потащила обратно. А лесной мрак встал на дыбы и рванул следом, обретая когти и зубы, которым бы позавидовал любой лев, что земной, что местный. Тяжёлая туша заревела от досады, не успев лишь немного. Она навалилась на барьер, как на прозрачную стенку стеклянного купола. Оскаленная кошачья пасть висела над головой в добрых двух метрах.
— Ух, блин, — выдохнул опешивший капитан, выставив перед собой карабин. Казалось, воздушная стенка, по которой под массой хищника пошли радужные разводы, лопнет, как тот мыльный пузырь, и тварь упадёт на своих жертв.
Сердце сжалось чуть ли не в точку. Страх стиснул в цепких пальцах дыхание, сделал ноги ватными, пронзил тело адреналином, выстудив кровь в жилах. Пальцы отказались нажимать на спусковой крючок, а оружие в руках мелко задрожал.
— Нахрен! — чуть ли не фальцетом заорал прапор и несколько раз выстрелил в тварь. Свинцовая картечь оставила на боках зверя едва заметные тускло-зелёные отметины, но чёрный лев словно и не заметил ранения. Он выгнулся и провёл когтями по барьеру, как обычный домашний кошак по когтеточке, и на невидимой преграде остались едва заметно светящие белёсые полосы, словно царапины на стекле от стеклореза.
Издали снова послышались выстрелы, хлёстко рванула граната, а затем гул мотора мотоцикла возобновился, медленно тая вдали. Значит, Васин отбился. Сумел.
Хищник же скалился, топорщил усы, рычал и стал метаться вдоль преграды, словно вдоль клетки. Березняк вообще любил примитивные, первобытные ужасы — когти и зубы. Но это не его страх, ибо Дмитрий львов никогда близко и не видел-то, кроме как в зоопарке. Зато Сизов, бледность которого была видна даже в свете фонарика и костра, крестился не переставая.
— Идемони! — громко, звонко и почти над ухом рявкнула Аврора.
Когда следом грянул мушкетный выстрел, Дмитрий вздрогнул. А хищник взревел и отпрыгнул назад. На его боку возникла большая, ярко светящаяся фосфорно-зелёным светом рана. Чёрная плоть вокруг раны посыпалась, обнажив старые, покрытые плесенью и облепленные кусками сгнившей шкуры львиные рёбра.
— Пиками его! — закричала рыцарка. И несколько солдаток подбежали к краю и выставили перед собой копья.
— Не достанем! — заголосила одна из женщин.
— Из круга не выйди! — послышалась от другой.
— Больше веток в костёр! — орала третья.
Кинули. Пламя жадно набросилось на хворост и листву и взметнулось вверх, выхватывая у тьмы кусок побольше.
Зверь некоторое время ходил взад-вперёд, а потом прыгнул обратно во мрак, не желая больше быть аттракционом. А из тьмы вышла другая тварь: невысокая, похожая на трясущегося от болезни Паркинсона горбатого человека, укутанного в серый плащ. Тварь вообще сильно выбивалась из того ряда воплощений, что подкидывал березняк. Суетой, цветом, бешено блестящими в глубине капюшона глазами.
И тварь не смотрела ни на Дмитрия или Сизова, ни на Аврору или солдаток у пепельного светораздела, а таращилась на кого-то в глубине поляны.
— Вот она ты, моя сладенькая, — свистящим шёпотом произнесло создание, припало к невидимой стене и стало кусать и облизывать преграду. Затем замерло, а потом развернулось и пошло прочь, пока не исчезло среди испачканных ночною тьмой стволов берёз, осин и ракиты. Дмитрий раньше видел похожее — бешеную лису, стоящую на капоте с закатившимися глазами и облизывающую лобовое стекло в тщетной попытке добраться до людей. Жуткое зрелище.
— Прочь! — заорала одна из солдаток и ткнула в трухлявую фигуру копьём. Остриё вошло в истлевшую одёжку, как в масло, и там глухо стукнуло о голые кости, а из-под места протыкания потекло розовое, как от фитолампы, сияние.