Дмитрий протяжно зевнул, а внимание его сместилось на сестру Стефани. Монашка, одетая в тёмно-коричневую хламиду поверх белой камизы, упала на четвереньки возле своей повозки и принялась ползать по траве и заглядывать между колёс. Колокольчик, подвощённый на вычурном головном уборе, противно позвякивал. Насколько Дмитрий помнил, коричневый цвет одежд монашки значил, что их обладательница не замужем, но обет безбрачия тоже не давала. Да, здесь, как и в некоторых земных религиях, не всем священнослужителям запрещалось вступать в брак, но условия брака зависят от того, какому божеству служат. Последовательницам Тауриссы можно мужниться, но только после разрешения на то настоятельницы, которая брала на себя права матери.
Монашка ползала, а Дмитрий косо глянул на прапора и достал из кареты смартфон. Конечно же, на сеть не было и намёка, но ведь гаджет можно использовать не только для связи. Дмитрий неспешным шагом приблизился к Стефани, присел на корточки и включил фонарик.
— У вас что-то случилось, сестрица? — тихо спросил он, разглядывая растерянную девицу. В здешней иерархии баронский отпрыск будет повыше монахини статусом, а вежливое обращение допускало называть её сестрицей или сестрёнкой — словно к младшей и почти родной.
Монашка вздрогнула и торопливо попятилась, а когда вылезла, уставилась на яркий белый огонёк. Капитан не удержался и включил запись видео.
— Черепашки, ваша милость. Они потерялись. Но я точно помню, что закрывала корзину, — почти плача протянула Стефани, не отрывая взгляда от смартфона.
— Черепашки-ниндзя, — слегка ухмыльнувшись, прошептал по-русски Дмитрий, выключил запись и фонарик и вернулся к карете.
Сизов по-прежнему спал.
А над поляной потёк запах горелой каши.
Сестрица почти полностью залезла под телегу, когда вдруг быстро попятилась задом, встала и замерла. Встала не только она, но и рано вставшие солдатки встревоженно оторвались от своих дел и стали вглядываться в густую утреннюю серость.
— Вы слышите? — прошептала она и начала осенять себя знаками Небесной Пары и Тауриссы и бормотать молитвы.
Дмитрий нахмурился и прислушался. А ведь в самом деле со стороны Гнилого Березняка слышались отдалённые крики, непонятный дребезг и протяжное мычание.
Рядом встала заспанная и одетая лишь в ночнушку Аврора, вооружённая двумя пистолями.
А вскоре показался источник звука, и стало не до шуток: в утреннем полумраке, грохоча колёсами по ухабам неслась повозка. Обычный фургон, запряжённый достаточно резвым бычком непонятной породы. Рогатые обычно не склонны к панике, но сейчас его зажимали в клещи чёрные псы, те самые, что напали с вечера на курьера. Создания порой исчезали в облаке тьмы, похожей на густой выхлоп, какой бывает у грузовика с неисправным дизелем, и возникали с другой стороны из такого же облака, словно телепортировались. Отчего их казалось больше, чем есть на самом деле. Увидев тварей, всё стадо тяговой скотины повыскакивало с места, задрало хвосты, и насколько позволяли верёвки, сбилось в кучку, мыча и встревоженно наклоняя рогатые головы.
Телега же подпрыгивала на ухабах и норовила вот-вот развалиться. С неё и так сыпались мелкие вещи.
— Помогите! — вопили двое местных, сидящие на облучке. Один из них тянул поводья, направляя прямо на стоянку.
— О-го-го! — прокричал прапор, на котором полосатая тельняшка, вкупе с местными, весьма похожими на шорты штанами и обычными сланцами на босу ногу смотрелись забавно. Но при этом Сизов держал в руках дробовик.
— Не успеют, — произнесла одна из солдаток.
— Заткнись, дура! — рявкнула Аврора, напряжённо вглядывающаяся в фургон. — Они успеют, но проскочат насквозь — слишком разогнались, а быка понесло.
— Тормози их! — заорала сержантка рыцарки и бросилась наперерез. Аврора тоже бросилась к краю, размахивая руками и крича: «Стой!».
— Помогите! — кричали на облучке. Собаки норовили укусить бычка за ноги, а тот закатил от ужаса глаза и мчался вперёд, уже даже не пытаясь отбиться рогами.
— Стой! — орала Аврора, целясь бычка, а потом выругалась: — Бездна! Его пулей не свалить!
Но Дмитрий, который и сам схватил крупнокалиберный револьвер, уперев прикладом в плечо, это понимал. А даже если получится, то он полетит кубарем, и фургон опрокинется, поминая под себя людей.
Повозка на очередной кочке подлетела так, что казалось, пассажиры вывалятся. А за десяток шагов до защитного круга часть собак исчезла, с тем чтоб возникнуть на противоположной стороне поляны, а часть побежала, огибая осыпанную пепельным кругом поляну.