— Тогда хотя бы фотоотчёт подготовки.
— В задницу эту показуху! Мы КамАЗы разбираем по винтикам, чтоб пропихнуть через портал, а потом заново собираем, а им отчёт! Бронетранспортёры режем и заново свариваем! А им нужно дефиле на фотокамеры! Пусть лучше придумают либо разборные танки, либо миниатюрную технику! — заорал Пётр Алексеевич, выходя из себя. — Как они марш представляют, если на той стороне не вылезут, как Вини Пух из кроличьей норы⁈
— Вот. Дельное замечание, — нарочито добродушно улыбнулся начальник базы.
А Пётр Алексеевич тяжело вздохнул, понимая, что перегнул палку. Не он сейчас главный. Не он.
— Будет тебе отчёт!
В дверь постучали. Начальница стражи встретила начало дня над тарелкой каши с мёдом. Как гласит обычай, когда первым просыпается Сол, мясо с утра лучше не есть. Уже никто и не помнил, откуда пришёл этот обычая, но Аманда следовала ему. Это в обед будет и бобовый суп с кусочками копчёной порчетты, и жареная яичница.
Когда стук повторился, женщина глянула на старшую дочку, тоже уплетающую овсянку деревянной ложкой, и мужа, суетящегося с кадушками для посуды. Сам он не мыл. Аманда получала жалование достаточное для того, чтоб нанять посудомоя, но собрать со стола и подкинуть дров в камин — это обязанность порядочного домохозяина.
— Опять, что ли, пожар? — зло бросив ложку в тарелку, прорычала невыспавшаяся женщина и встала. — Пожрать не дают.
Она подошла к двери и отодвинула железный запор. На пороге стояла запыхавшаяся стражница.
— Что?
— Там это… маркиза требует, чтоб вы разобрались. Там халумари непонятное творят.
— О, Небесная пара! — подняв руки в воззвании к высшим силам, произнесла Аманда. — С каких пор я стала гончей псиной? Неужели в этом славном городе закончились простые воры, убийцы и смутьяны? Почему я занимаюсь делами потусторонних сил?
— Но маркиза… — пробормотала стражница, комкая в руках конец пояса.
— Знаю, что маркиза, — пробурчала Аманда. — Жди.
Начальница стражи, что звучало на языке королевства как гард капитольесса, быстро схватила и надела подшитый честным железом корсаж, повесила через плечо перевязь, нацепила на голову повязку-бандану, на которую положила миниатюрный шлем-блюдечко, а сверху нахлобучила широкополую шляпу. И вышла из дома.
— Веди.
На этот раз не побежала, потому как почти у порога ее ждала двуколка с быстроходным бычком — большое преимущество тех, кто живёт на главных улицах, а не в проулках — есть где развернуться и проехать. Само собой разумеется, если бычок не болен.
Стражница вскочила в повозку, схватив поводья. Рядом плюхнулась Аманда.
Когда бычок тронулся с места, под колёсами загромыхала брусчатка, а на рогах животины задребезжали бубенцы.
Путь лежал к северным воротам, а там и к проклятому холму, что за семь миль от города.
Пока ехали, начальница стражи молча перебирала в голове, словно чётки на верёвочке, что же такого необычного могло произойти, отчего взбудоражилась сама землевладетельница. В голову приходили только убийства или взломы сундуков с чужим добром. Что поделать, такова работа. Вот неделю назад прямо в крепостном рве под гадюшником… Аманда осенила себя знаком Небесной Пары, отгоняя злые помыслы, и поправилась… под клозетом, что свисает закрытым балкончиком с отхожей дыркой в полу точно из маркизиной спальни, нашли тело. Всё что можно передумали: и то, что негодяйка хотела забраться по стене и пробраться в покои светлейшей особы, но сорвалась, порезавшись о собственный нож при приземлении в смешанную с отходами воду, и то, что кого-то уже резанного сбросили вниз. Маркиза топала ногами в негодовании. Была бы магессой, спалила бы молниями на месте.
А оказалось, что две пьяные дуры устроили дуэль на тесаках. Их видел мальчишка, который нёс перепёлку с рынка. Пили в таверне, там же затеяли драку, и трактирщица их тоже опознала. Сейчас убийца сидит в подземелье, дожидается виселицы. Вот это работа, а бегать вслед за неугомонными полупризраками — хоть убейте.
Семь миль петляла ухабистая дорога, а у самого лысого холма, где стояла крепость пришлых, и в самом деле было необычное дело. Вдоль стены, снаружи укрепления, стояли повозки, огромные, как те амбары, в которых хранят зерно или муку. Все зелёные. С большими колёсами. И колёс где по шесть, где вообще по восемь. Три повозки укрыты тканым полотном, и в такие если груз сложить, то можно если не половину малой галеры вместить, то не менее пятнадцати тысяч фунтов точно. А ещё две повозки были гружёны огромными бочками. И едва ли найдётся столько бычков, чтоб эти телеги с места сдвинуть, если они, думается, не самоходные, как та красная пожарная бочка с синими огоньками.