Аманда затаила дыхание, глядя на работу пришлых, а в следующий миг принялась раз за разом осенять себя знаком, ибо дверь лопнула изнутри подобно корке на переспелой тыкве, и оттуда выскочил-выплеснулся толстенный — не тоньше годовалого телёнка, корень. И корень под растерянными взглядами хаулумари свернулся в тугой клубок и бросился вперёд, отчего уподобился змее. Он быстро схватил повозку за переднее колесо и потянул внутрь дома.
— Гонь! Гонь! — пронёсся промеж пришлых торопливый возглас на чужом языке. А затем поляна наполнилась грохотом частых-частых выстрелов.
Но корень словно не чувствовал пуль. Покрытый множеством мелких белёсых отростков, он сжимал переднее колесо повозки ещё сильнее и продолжал тянуть. Лодка-повозка натужно заревела, пуская позади себя большие клубы едкого дыма. Свободные колёса закрутились, вспарывая дёрн, но усилия были тщетными. Корень лишь скручивался в тугие петли, складываясь в клубок и увлекая за собой добычу.
Из повозки начали выскакивать возницы, а вскоре та упёрлась носом в дверной проём, но и там не остановилась. Громко затрещали брёвна стены, сломалось деревянное крыльцо, покосилась крыша, отчего сверху на повозку посыпалась черепица, разбиваясь о железо.
— Небесная Пара, сохрани, — залепетала начальница стражи, пятясь. Она даже забыла, что на её глазах ночные крышечки, а когда вспомнила, побоялась снять. Чтоб не оказаться в страшной ночной тьме.
Тем временем один из халумари подбежал на середину поляны со странным большим тубусом на плече, похожим на те, в которых хранят старые свитки. Но тубус был действительно большой, словно свиток рассчитан на великана.
Громко рявкнуло, отчего аж уши заложило, а потом была яркая вспышка и грохот, будто совсем рядом взорвался бочонок с порохом. Только сейчас корень забился в конвульсиях, и на нём стала видна большая рана с разлохмаченными краями.
Но это был не весь кошмар: на повозках стояли большие мушкеты, похоже на ружья для охоты на слонов, и те тоже загрохотали быстрыми выстрелами. И даже были видны мелькающие в волшебном свете крышечек яркие пули, вырывающие из корня клочья и пробивающие в стене дома дыры. Аманда просто замерла, выпучив глаз от страха. И она ещё хотела наброситься на того наглого зверомужа у повозок. Напади взаправду, от такого количества пуль она бы стала похожа на кольчугу — вся в сплошных дырочках.
Но и это было не всё. Крыша дома с утробным стоном лопнула. В разные стороны полетели обломки черепицы, а верх взмыл ещё один корень, который замер на высоте верхушек деревьев, а потом с силой рухнул на вторую лодку-повозку, отчего та просела, а колёса выгнулись в разные стороны. Люди бросились в стороны.
Но даже этого было мало, ибо лес пришёл в движение, и на людей с разных сторон набросились полчища летучих мышей, стараясь залезть в глаза и уши, а тем временем корень извивался и неуклюже раскидывал зверомужей, словно щенков, и даже удивительно, что никто не оказался раздавленным, как жаба под сапогом.
А ночные охотницы всё же были неробкие и постарались перебежать к другому окну. Они даже несколько раз заглянули внутрь, но залезть не получилось. В доме начал разгораться настоящий пожар. Лезть внутрь — смерти подобно. И тут Аманда вспомнила, что у неё остался ещё один амулет для защиты от огня. Она сперва дёрнулась вперёд, потом остановилась, прикусила губу и несколько раз стукнула по бедру. В её душе вели борьбу благоразумие и желание помочь. Не стоять же в стороне, как указательный столб. И женщина в итоге сделала выбор в сторону храбрости и кинулась к охотницам, срывая с шеи сделанный из вулканического стекла талисман. Подбежав, швырнула в окно. Огонь сразу же притих, а ночные охотницы переглянулись и ловко заскочили в оконный проём, пока остальные халумари сражались с чудовищными кореньями.
Сама Аманда не полезла, а лишь заглянула внутрь.
В свете приглушённого пламени горящего балдахина, тлеющей кровати и разворошённого неведомой силой камина виднелись фигуры ночных охотниц, а из дыма выскочила ещё одна фигура, в руке которой вспыхнула длинная светящаяся спица. Но после нескольких выстрелов фигура вскрикнула и отскочила назад, а пол на том месте, где она только что стояла, вздыбился и сломался, и из дыры выскочил, подобно освободившейся пружине, толстый и гладкий стебель и тут же свился в петли. И на петлях неимоверно быстро проросли большие, как щиты стражниц, листья лопухов, закрывая собой хозяйку. Ночные охотницы несколько раз выстрелили, но продырявив листья, попали лишь в стены — фигура скрылась в соседней комнате.