Баронский племянник же замялся и продолжил:
— Но, тысяча чертей, вы очень привлекательная женщина.
Аврора осторожно откинула шпагу в траву, затем сняла с себя наплечники, наручи и перчатки, опустив на берег и оставшись полностью нагой. А затем девушка положила руки на талию баронского племянника.
— Мы оба не вольны в своём выборе. И я не собираюсь отвлекать, и руки просить вашей не буду, и даже оставлю всё втайне, но пусть у нас останутся хорошие воспоминания, — проговорила рыжая баронета, попятилась и потянула баронского племянника за собой.
А потом словно нечаянно оступилась и упала на спину. Младший барон рухнул следом, оказавшись на девушке, а её пальцы торопливо забегали по пуговицам на его одежде.
И пусть боги видят, ей многого не надо. Только чуточку счастья.
Глава 19
Зубастое дежавю
Счастье, свершившееся под сенью старой ивы, было не столь долгим, как хотелось, но бурным и оставило после себя приятную, немного ленивую расслабленность и ощущение внутреннего тепла. Ещё свежа была память о неистовых объятиях, упругих ягодицах, тугих грудях и жарком дыхании.
Капитан-барон Дмитрий, исполняющий по совместительству обязанности бастарда генерала, сидел под мерное тарахтение генератора за столом и поглядывал на тех, кто расположился рядом с ним. А это не только упирающийся и напрочь отказывающийся от средневековой медицинской помощи прапор, коего сестрица Стефани уже вознамерилась кормить с ложечки, но и Аврора с братцем.
Отдельное внимание уделялось мебели. Ведь если ты не во главе целого войска с огромнейшим обозом, то в поле сложно вывести тяжёлый баронский стул в комплекте с мягкими, расшитыми злотыми узорами подушками, обитыми бархатом подлокотниками и спинкой, настолько высоченной, что верхушка просто обязана располагаться выше головы восседающей на ней особы. Но традиции — вещь очень сложная и практически неистребимая, потому позади раскладного табурета, на коем восседал капитан, в землю был воткнут ошкуренный кол, а на колу висела выкрашенная красной краской баронская корона. Настоящую, то бишь золотую, имеют право носить только главы рода: хозяйка, именуемая не леди, а лордессой, и муж её лорд. Хотя на земной базе над такими лордами шутят, называя не иначе как полулордиками. Особенно если он вдовствующий и оттого вредный до ужаса.
Дмитрий расслабленно усмехнулся. С удовольствием посмотрел бы, как на генерала водружают золотую баронскую корону. Прямо поверх фуражки. Но зная начальника, тот умудрился бы прицепить кокарду даже к шапке Мономаха.
Глаза сами собой скосились на расстёгнутую почти до пупа Аврору, которая не умела изображать из себя роковую женщину дольше пяти минут и сейчас, озорно поблёскивая глазами, рассматривала набор обычных бокалов и рюмок с якобы золочёным краем. Такие на Земле продаются в каждом супермаркете, но здесь приближаются к предельным степеням крутизны. Круче только кубки из золота или резные из горного хрусталя. Хотя с хрусталём земные мастера, имея инструменты, на порядки превосходящие местные, тоже справляются на ура, потому расположенные на столе гранёные стаканы и затейливый графин вызывали восхищение и зависть.
Довершали картину тарелки и столовые приборы из пищевой нержавейки.
Не серебро, но весьма представительно, ибо получать легированное хромом, никелем, титаном и молибденом железо местные попросту не умели. Да что там говорить, не смогут ещё лет эдак триста. Не зря же халумарская посуда расходится среди местных более-менее зажиточных горожан и крестьян, как горячие пирожки, опережая весь остальной высокотехнологичный товар. Чего греха таить, местная посуда, если не сделана супер-пупер мастерами в пятом поколении, то откровенно дерьмового качества.
Как ни странно, но брезгливое и даже опасливое отношение к свинцовым тарелкам и чашкам было воспринято как один из признаков благородства. Типа, привык кормиться исключительно с фамильного серебра.
— Интересная задумка, — проговорил сидящий за столом Максимилиан. Он скосился на юную сельскую ведьму, стоящую рядом слева и чуть позади Дмитрия. Физиономия девчонки было вытянутым и бледным, но покрасневшие от недосыпа глаза оживлённо бегали по лицам благородных особ. Именно такой она предстала в первый раз, когда просила работу — готовой на всё, лишь бы не оставаться в той ситуации, из которой выползла.