- Она убила трех сыновей хозяина и подбила двенадцать малых домов на создание союза против Камадо, — Соагни нагнулся к клетке, и его длинная железная морда, больше всего походившая сейчас на рыло сиртакского крокодила, едва не касалась решетки. — Они сошлись в битве над Морем Стонов и истребили несметные рати друг друга, прежде чем скрестить мечи в поединке сильнейших. Она стала первой, кому со времен Черного Оленя удалось ранить повелителя, и он не забыл об этом оскорблении. Он уже долго не может измыслить той участи, что станет достойна…
В тот момент Ли уже не думал. После всего увиденного, услышанного и пережитого за этот короткий день, начавшийся у потухшего костра на ночной стоянке среди бескрайней степи, тайпэн уже просто не мог размышлять логически, просчитывать варианты и делать выводы. Хань просто действовал, действовал так, как призывало его сердце, его душа, пока еще принадлежавшая ему, и все то, что стало основой его жизни за неполный последний год.
Рука императорского полководца заученным четким движение выхватила из ножен короткий цзун–хэ. Сделав полуоборот, Ли, продолжая движение, ударил Соагни в бок, метя между пластин его панциря, нахлестывавшихся друг на друга как чешуя. Клинок на удивление легко и просто вошел в плоть демона и, покрывшись желтым пузырящимся ихором, оставил широкую рваную рану. Соагни неистово взревел, а сзади на него уже набросились къёкецуки, как будто давно ожидавшие чего–то подобного. Хотя возможно, упомянутое мрачное настроение охватило не одного лишь Ли и подталкивало к таким действиям не только его одного. Как ни странно, мечи мертвых демонов не смогли не то, что причинить вред хранителю сада, но и вообще даже зацепиться за его железную шкуру. Разъяренный демон махнул своей палицей, но то ли из–за непривычки к боли, то ли из–за того, что Соагни никогда и не пытался наносить удары точно, уповая больше на силу и размер, шипастая дубина промчалась над головами пригнувшихся противников, попутно снеся пару каменных столбов и осыпав всех серым крошевом.
Клетка с пленницей рухнула на платформу, а Хань, воспользовавшись поднявшимся пылевым облаком, сразу же бросился поближе к Соагни, чтобы уйти из зоны поражения его грозного оружия. Разъяренный исполин неистово размахивал палицей, оставляя в гладком камне глубокие выщерблины, но тайпэн уже оказался достаточно близко, чтобы вновь пустить в ход свой клинок. В этот раз Ли даже не особенно целился, и отточенная сталь цзун–хэ все также легко и без малейшего сопротивления распорола живот демона снизу по широкой дуге. Внутренности, вывалившиеся из раны, будто живые, пытались обхватить лезвие кинжала и руку, сжимавшую его рукоять, но лишь вяло скользили по гладким пластинам доспеха и бессильно разлетались мелкими обрубленными кусками в разные стороны.
Соагни неуверенно пятился назад, отступая все ближе к краю диска, а его рев, из гневного и озлобленного, превратился в какой–то испуганный и умоляющий. Воспользовавшись моментом, тайпэн полоснул по запястью гиганта, оказавшемуся поблизости, и демон выронил дубину. Пыль постепенно рассеивалась, но Хань продолжал гнать противника к пропасти. В глазах стража застыли ужас и удивление.
- Только дети и слуги хозяина…
Но и в этот раз ему так и не дали договорить. Удей, появившийся откуда–то сбоку, резко и точно вонзил копье, брошенное Ли еще в самом начале боя, в разверзнутую пасть чудища. Наконечник яри пробил верхнее нёбо демона и ушел глубоко внутрь. Взмахнув руками, Соагни сделал шаг назад и полетел в пустоту. Гигантское тело рухнуло отвесно вниз, молча, без прежних криков и воплей, ломая ветви железных деревьев со звонким неестественным треском.
Не собираясь больше медлить ни минуты, Ли бросился обратно к клетке. Острый конец цзун–хэ вошел в замочную скважину и разрезал массивный механизм, как если бы тот был из тонкой рисовой бумаги. Хань уже не удивлялся, на это у него просто не было времени.
Глава 12
Каким–то образом им все же удалось вырваться из демонического сада, без явного боя, но не без скрытых трудностей. Впоследствии никто из тех, кто был тогда с Ли, не любил слишком детально вспоминать о событиях, происходивших в тот день. Возможно, это было невероятное везение, но, скорее всего, извращенная тюрьма Шаарад оказалась банально не рассчитана на атаку изнутри. Очутившись за серыми стенами, им оставалось только бежать, ориентируясь лишь по огненной вершине Камадо, над которой медленно собирался грозовой фронт, и сверкали золотистые молнии. Знакомая дорога, заросшая пожухлой травой, и указательные камни с затертыми письменами вынырнули посредине сожженной равнины, когда черные тучи уже явственно двинулись с места, расползаясь по алому небосводу набухшим полумесяцем. Возглавил ли погоню сам командующий Ло–тэн или доверил это кому–то из сыновей, ни Хань, ни кто–либо из его спутников не хотел этого выяснять. До спасительной пелены искаженного пространства над бездонной пропастью оставалось совсем немного.